Глава 5

Азиф Малик. На протяжении примерно года мы вместе служили в управлении уголовного розыска Ислингтона. Поначалу я был его боссом, потом, перед самым моим бесславным исчезновением, Азиф пошел на повышение, что вовсе не стало для меня сюрпризом. Азиф Малик всегда представлялся мне человеком, которому суждено далеко пойти, — трудолюбивый, упорный, умный и, самое главное, честный. Большинство полицейских люди вполне приличные и достойные, но некоторые — включая и меня — с годами все больше поддаются рже цинизма, поскольку уровень преступности неуклонно растет. Когда-то я верил в то, что делаю, верил, что могу как офицер полиции, действующий в установленных законом строгих рамках, изменить ситуацию и восстановить попранную справедливость. Но время и растущее осознание того, что я всего лишь накладываю пластырь на зияющую рану, развратили меня до такой степени, что ни о совести, ни о репутации говорить уже не приходится — первое потеряно, второе погублено.

Не исключено, что Малик тоже изменился. Ведь мы как-никак не виделись более трех лет. Но я сильно в этом сомневался. Он всегда отличался твердостью убеждений и четко отделял себя от тех, кого пытался поймать. Жизнь в представлении Малика была относительно проста. Есть добро и есть зло, и долг каждого благонамеренного гражданина отстаивать первое и вставать на пути второго. Прочитав тремя неделями ранее о его смерти, я неожиданно для себя самого сильно расстроился. Азиф Малик был хорошим парнем, а их в наше время осталось не так уж много.

После отъезда из Англии я внимательно следил за карьерой Малика как по газетам, так и в Сети. Карьера эта шла по восходящей: сержант в управлении уголовного розыска Ислингтона — инспектор в специальном подразделении по борьбе с организованной преступностью Скотланд-Ярда — старший инспектор в Центральном управлении уголовного розыска. Не скрою, мне было приятно видеть, что у него все хорошо. Прежде всего потому, что Малик всегда вызывал симпатию. Наверное, из-за того, что напоминал меня самого в молодости, в те далекие годы, когда ржавчина коррупции еще не проела душу. Но дело было не только в симпатии. Так получалось — уж не знаю почему, — что его успехи облегчали периодически накатывавшее чувство вины за гибель трех невинных человек — двух таможенников и бухгалтера, — события, после которого вся моя прежняя жизнь рассыпалась, а сам я подался в бега. В каком-то смысле Малик был продолжением моей хорошей стороны. Я гордился им, молодым полицейским, своим учеником, продолжателем правого дела. Если я смог помочь ему, направить на верный путь, то, может быть, и сам не так уж плох. Так я пытался рассуждать, когда совесть выпускала когти. И это помогало, потому что в моих рассуждениях, как и во многом другом, присутствовала доля истины. Азиф Малик многому у меня научился, причем по большей части хорошему. По крайней мере так было до тех пор, пока тайна моей другой, скрытой, жизни не вышла наружу и не стала всеобщим достоянием.

Билли Уэст даже не знал, кто такой Малик, когда оборвал его жизнь вместе с жизнью еще одного человека в том ночном кафе в Кларкенуэлле. Убийство было для него простой работой, способом легко и быстро срубить хорошие деньги. Остались вдова и двое мальчишек, которые вырастут без отца. Ловкачу, разумеется, не было до них никакого дела. Что ж, он получил сполна. Но как же Лес Поуп? Скорее всего ублюдок мирно спит в мягкой постели за шесть тысяч миль отсюда и даже не догадывается, что приобрел нового врага. У такого, как он, их, наверное, немало.

Я перекусил на открытой веранде клуба «Пондероса», откуда открывался вид на море и ближайшие острова, но не заметил ни одного знакомого лица. Пуэрто-Галера — скромный городок, и эмигранты стараются держаться вместе. Разумеется, когда тебя разыскивают по обвинению в убийстве, безопаснее сидеть тихонько и не высовываться, однако полная изоляция в таких условиях практически невозможна.