- Так вот и мой «Москвич» взорвался! Ну ведь это не главное, главное - победа! - Дед радовался, обнимал Резинкина. Потом перешел к объятиям самого Стойлохрякова.

Подполковник начал шевелить мозгами:

- Постойте, я чего-то не понимаю. Какой «Москвич» взорвался?

Дед был счастлив за Резинкина и игнорировал все вопросы со стороны красного командира.

- Витек, ты молодец! Скажи Фролу спасибо, классная у нас с ним горючка вышла! А мы все делали, как ваш лейтенант говорил. Пусть больше отходов, зато какое топливо, а! А у меня там на участке-то еще с полбочки осталось. Может, еще чего заправим?!

Стойлохряков прочухал в чем дело, а в это время Резинкин стоял, повесив нос, и поглядывал в сторону Валетова, продолжавшего вырываться из крепких объятий потенциального насильника.

- Ты погоди, дед, - комбат в качестве приветствия пожал руку старичку, - остатки своего добра не сливай. Тут к нам еще из-за рубежа приедут посмотреть, на что мы способны. Вот тогда, может, и вторая половина твоих запасов пригодится.

Дед живо согласился и снова стал обнимать Витька.

- А здорово ты, солдатик, на парашюте-то спустился. Это ведь я и не знал, что на наших пешеходных машинах такие катапульты устанавливают.

- Да нет, - поправил дедка подошедший Петрушевский. - Это не он, дедуль, это я сверху спускался. И никакой катапульты не было. Меня из машины взрывом выкинуло. А это не парашют, - Петрушевский повертел перед дедом белые рейтузы. - Вот на нижнем белье пришлось. Чего только в воздухе не сделаешь, когда жить хочется.

Резинкин наморщил нос и отвернулся:

- Ты добром-то не махай. Не чуешь, как разит? К тебе, конечно, все с пониманием относятся, - любой обделался бы, - но не надо уж так откровенно все свои подвиги-то демонстрировать.

Глава 2

Стойлохряков построил на взлетке первого этажа отобранных для оказания достойного сопротивления прибывающим войскам НАТО мотострелков. По условиям предстоящих учений русский взвод, впрочем, как и все подразделения прибывающих гостей, состоял из тридцати человек плюс один младший офицер - командир взвода.

Мудрецкому и не снилось стать предводителем отборных сил отдельного батальона, и правильно. Он был оставлен Стойлохряковым заниматься химиками, а командиром отборного взвода был назначен старший лейтенант Бекетов, командир разведчиков.

Из его подразделения пятнадцать человек - ровно половина - были призваны под маленький флажок с российским триколором защищать честь армии. Да оно и понятно, у разведчиков с физподготовкой все в порядке. Из трех рот и химвзвода к ним добавили лучших бойцов, в том числе и Простакова, как лучшего стрелка, и Резинкина, как лучшего водителя. И что самое удивительное, неожиданно для большинства крутым рэйнджером стал и Валетов.

Фрол был просто в психологической коме, когда узнал, что и Леха, и Витек идут соревноваться с натовцами, а его оставляют. Набравшись наглости, он лично пошел к командиру батальона и стал упрашивать его взять, так сказать, на поле брани. Но комбат был тверд, он не видел никаких причин, по которым должен был выбрасывать кого-то из пехотинцев и на его место ставить Валетова.

Фрол увещевал, что только при нем Простаков работает нормально, что только при нем Резинкин в состоянии верно и быстро провести машину по любым горам и долинам. Валетов даже набрался смелости и объявил себя душою всего коллектива.

Стойлохряков морщился - то ли от горячего чая, то ли от солдатской дерзости. Глядел на плавающий в коричневой жидкости лимончик и корректно отмалчивался. Наконец ему надоело слушать детсадовские нюни, и он спокойно поглядел на неказистого человечка:

- Ну почему я должен взять тебя? Какие у тебя есть достоинства? Ты сколько раз на турнике подтягиваешься?

Валетов задумался:

- Один, наверное, товарищ подполковник.