Как бы там ни было, но очевидным итогом этого налета был крах первой миротворческой инициативы митрополита Алексея. Князь Борис в Москву на митрополичий суд с братом не поехал, а посланное им боярское посольство было захвачено Василием Кирдяпой. Единственному добравшемуся до Москвы нижегородскому боярину оставалось только благодарить Бога и своего быстрого коня.

Посох преподобного Сергия

В Троице-Сергиевой лавре среди самых дорогих реликвий хранится посох основателя монастыря преподобного Сергия Радонежского. Это обычный посошок странника, вырезанный из легкого черемухового дерева и увенчанный рукояткой в виде буквы «Т». Известно, что преподобный Сергий никогда не садился на коня, считая это признаком власти и гордости. Все свои многочисленные походы по Русской земле он совершал пешком, с незатейливым посохом.

Обычным маршрутом святого был поход из монастыря в Москву, где ему приходилось улаживать дела своей обители, а позднее — выступать в роли духовного отца Дмитрия Донского. Но помимо этих привычных 70-верстных походов преподобный Сергий совершал и более далекие путешествия — в Ростов Великий, Серпухов, Рязань, Тверь, Переяславль. Самым далеким был поход в Нижний Новгород. Троицкий игумен предпринял его по поручению митрополита Алексея в 1365 году. Но сначала расскажем о предыстории этого похода…

Неудача миссии архимандрита Павла и игумена Герасима объяснялась не только упрямством Бориса Городецкого, но и позицией, которую занял местный, суздальский епископ Алексей. Он был поставлен на эту кафедру незадолго до описываемых событий (43, 75). Под его юрисдикцией находился и Нижний Новгород. Митрополит Алексей надеялся, что владыка Алексей станет его верным помощником. Однако вскоре отношения между иерархами испортились, и примерно год спустя митрополит свел своего тёзку с суздальской кафедры (42, 5). Потрясенный этим, опальный иерарх вскоре скончался (43, 78).

Судя по всему, причиной отставки суздальского епископа и была позиция, которую он занял в московско-суздальском и суздальско-нижегородском конфликтах. Сложнее ответить на вопрос: чем именно епископ Алексей разгневал свое московское чиноначалие? Наши скудные источники дают основания лишь для одной гипотезы. Именно владыка Алексей должен был — невзирая на проклятия простонародья и угрозы знати — провести в жизнь митрополичий интердикт, объявленный архимандритом Павлом и игуменом Герасимом. Но доброе пастырское сердце не могло примириться с необходимостью отказать людям в главнейших христианских таинствах. Суздальский владыка не исполнил тяжкое повеление митрополита. Духовенство Нижнего Новгорода продолжало обычное служение. Народных волнений против князя Бориса (которых и добивались москвичи) не произошло. Весь план митрополита Алексея по разрешению династического спора в нужном для Москвы направлении рухнул. Расплачиваться за всё пришлось суздальскому владыке…

Но митрополит Алексей был не из тех, кого побеждает демон уныния. Неудача первого нижегородского посольства заставляла тщательнее продумать второе. От прежнего сценария — официальные представители митрополичьей кафедры, жесткий тон, угроза интердикта — уже нечего было ждать, кроме провала. Но оставался другой путь — путь прямого и, так сказать, «неформального» воздействия на христианскую совесть князя Бориса. Для этого нужен был человек с репутацией святого, человек, слово которого звучало как апостольское поучение.

Напомним, что это была эпоха пробуждения русского монашества после двухвековой спячки. По пыльным русским дорогам бродило тогда немало людей, которых потомки назовут святыми. Но среди этого славного сообщества был лишь один человек, способный не только взять на себя, но и выполнить сложнейшую миротворческую миссию. Звали этого человека — игумен Сергий Радонежский. К нему-то и обратился за помощью митрополит Алексей.