Я очень люблю технику, холодное оружие, вообще все металлическое. Это светлые маги впадают в ступор от одного вида произведенных магглами чудес. А мы — темные и к магглам и к их изобретениям относимся чаще всего потребительски. Ага, это я так думаю. Крестный же говорит, что темные больше всего любили совсем другие развлечения, но какие именно не сказал, отговорившись тем, что меня кошмары могут мучить. А разную техномуть люблю я один. Вот такой я уникальный получился.

Мой мопед был со мной с восьми лет. С какой помойки притащил его отчим, до сих пор остается для меня загадкой, и главное, зачем он его притащил? Ну не верю я, что он просто хотел сделать мне приятное. Я вылечил свой мопедик, выходил, и он стал моим единственным настоящим верным другом на протяжении последних трех лет. И вот вчера он умер. Я принял это, как предзнаменование и понял, что ничего меня здесь больше не держит.

Позавтракав, мы отправились на вокзал. Вход на перрон меня особенно порадовал. Я долго не понимал сути прохождения магов через барьер. Какой смысл разгоняться со всей дури и биться головой об виртуальную стену, если можно было просто шагнуть. Наблюдение за ними меня отвлекло от грустных мыслей. Особенно порадовали двое рыжих старшекурсников, парень с девушкой, которые, взявшись за руки, начали свой забег с довольно приличного расстояния. Меня поразили их лица в момент перехода. Такое ощущение, что они боялись, будто барьер их не пропустит. Светлые маги — такие странные, я поежился, как же мне не хочется оказаться среди них так надолго.

Я мог бы стоять и смотреть на это вечность. Из этого моего состояния меня вывела мама, четко давая понять, что нам уже пора, и резко направила меня в сторону барьера. Тобиаса с нами не было, наверняка, столкновение с волшебным барьером стало бы шоком для его тонкой душевной организации. Или я как обычно выдаю желаемое за действительное.

На платформу мы прибыли вовремя. До отправления оставалось всего три минуты. Перед тем, как я сел в поезд, мама обняла меня и заплакала. Такое было впервые на моей памяти.

Я тоже еле сдержал слезы, хотелось вцепиться в нее и прошептать: «Мама, забери меня отсюда», — я же все-таки еще ребенок, хоть и темный.

Но, естественно, я этого не сделал и, собрав все свои силы, с гордо поднятой головой шагнул в вагон. Он встретил меня оглушающими криками, визгами, беготней. В общем, началось. Добро пожаловать, Северус, в ад.

Найти абсолютно пустое купе было достаточно сложно, но мне это удалось. Разместив свой багаж, я позволил своему бренному телу рухнуть на подушки сиденья. Зря я это сделал. Все-таки старые друзья так быстро не забываются. Они оставляют о себе болезненную память. Иногда мучительно болезненную, настолько, что от боли я не мог сдержать слез, и даже пару раз хлюпнул носом.

И надо же именно в этот момент в купе войти двум темноволосым мальчишкам по виду таким же первогодкам, как и я.

— А что это у нас тут за нюньчик? Уже соскучился по дому? — сказал один из них, с взъерошенными волосами и в круглых очках.

Ага, знали бы вы, как я соскучился, особенно по павшим друзьям, долго еще скорбеть буду. Впору признаваться в собственном идиотизме, почему бы сразу не показать мои синяки маме. Она бы их быстро залечила. От боли я не мог промычать ничего членораздельного, поэтому решил просто их проигнорировать.

— Нюниус, ты у нас такой гордый, или просто слюнтяй? Даже слово не можешь сказать в свою защиту, видать всю жизнь свою за мамкиной юбкой прятался? — манерно протянул второй черноволосый и синеглазый, одетый в мантию, как бы сказала мама, от кутюр.

Не понимаю, что они ко мне привязались? Им что делать нечего? В принципе, я мог ответить. Очень даже мог.