«12 января 1998 года.

Это случилось в Сочельник. Что понесло Грейнджер с Поттером в Годрикову впадину, я не знаю. Может Гарри хотел посмотреть на дом, где родился, может почтить память родителей, посетив могилы. Я не знаю! За всеми приготовлениями мы почему-то забыли подвесить на одного из них прослушку.

Я не знал, что они там, Рейнард не сообщил. Возможно счел неважным. В любом случае им там ничего, вроде, не грозило. Я не знал, что Лорд отправил Нагайну дежурить возле полуразрушенного дома, почему-то он провернул это дело, не с кем не советуясь. Лорд вообще в последнее время не интересовался делами в Великобритании, большую часть времени проводя за границей. Все пытался выяснить, что творится с палочками. Абсолютно бесполезное занятие, но он-то об этом не знал, и продолжал гоняться за призраками, оставляя после себя вполне реальные трупы. Грегорович, Гриндевальд, какие-то посторонние люди, просто попавшиеся ему под руку. Нам только оставалось скрипеть зубами, прослеживая его путь. Ко мне вернулась детская отвратительная привычка грызть ногти. Альбус после известия о гибели Геларта на несколько дней ушел в себя. Пришлось назначить ему круглосуточную отработку в кабинете, связанном с его бывшими апартаментами. Через три дня он вышел, бледный с горящими глазами и попросил у меня некоторые мои воспоминания. Я, сбросив требуемое в думосбор, только поинтересовался, зачем ему все это понадобилось, на что получил ответ:

— Чтобы разорвать связь Тома с Гарри, нужна Авада. И желательно, чтобы мальчик не сопротивлялся, чтобы все было как в ту ночь. Ты под каким-нибудь предлогом подсунешь ему некоторые воспоминания, лучше, если он будет думать, что ты умираешь. Небольшое воздействие, на грани касания на разум, и Гарри, просмотрев их, пойдет к Лорду и, наконец, будет свободен от этой дряни.

— Это сложно и ненадежно, — я нахмурился. — Во-первых, даже Поттер может понять, что умирающий человек не может так ловко рассортировать свои воспоминания прямо в голове, чтобы отдать какие-то конкретные.

— Думаю, что никто не будет задумываться над этим…

— Во-вторых, — перебил я крестного, — даже для легкого ментального воздействия необходим зрительный контакт. Глубоко сомневаюсь, что Поттер будет смотреть мне в глаза.

— Вот это твои проблемы, заставишь как-нибудь…

— В-третьих, в моих воспоминаниях нет абсолютно ничего такого, что могло бы заставить мальчика воспринять их как руководство к действию.

— А вот этим я сейчас и займусь, — жестко сказал Альбус, — я, как это говорится у магглов, смонтирую определенные картинки, чтобы получилось то, что нужно, а ты потом мне начитаешь недостающие фразы, чтобы мне слова, сказанные твоим голосом, не ловить.

Я снова покачал головой, глубоко сомневаюсь, что из этой затеи что-нибудь получится, но посмотрим.

Некоторое время я смотрел, как Альбус колдует над воспоминаниями, но вид работающего с думосбором Лонгботтома был настолько диким, что я решил не травмировать свою психику еще больше, и сел за стол, чтобы сделать запись в дневнике.

Так вот в Сочельник прямо передо мной оказался патронус Рея и срывающимся голосом проговорил:

— Сев, срочно, на помощь, — и скороговорка координат аппарации.

Я сорвался с места со всей возможной скоростью. Аппарировав, я оказался рядом с Реем, который в это время яростно сражался с четырьмя оборотнями, насевшими на него одновременно. Оборотни были сильные, почти все альфы, все находились в неполной трансформации. Рейнард закрывал собой лежащего окровавленного Поттера и сидящую рядом с другом Гермиону, поскуливающую от ужаса.

Я почувствовал такую ярость, что просто не стал сдерживать рвущуюся из меня тьму. Оборотней опрокинуло и протащило по снегу.