Я уже говорил, что спокойствие и видимость безопасности в этой части города были таковы, что ее жители, в отличие от других, не помышляли об отъезде, но похвалялись тем, что им опасность не угрожает; и вот многие из Сити и из зараженных пригородов переехали в Уоппинг, Рэтклифф, Лаймхаус, Поплар и другие безопасные места; и очень похоже на то, что именно это способствовало скорейшему приходу сюда чумы. Так что, хотя я и сторонник того, чтобы люди уезжали из таких городов, как Лондон, при первых же признаках надвигающегося испытания, и чтобы все, кто имеет хоть какое-нибудь пристанище, воспользовались им и покинули горел но должен сказать: когда все, кто хочет уехать, уедет, то те, кто в городе, должны твердо оставаться на своих местах, а не перебираться из одного конца города в другой или из одной его части в соседнюю, иначе они будут сеять вокруг несчастье и смерть, перенося чуму из дома в дом в самой своей одежде.

Не потому ли нам и велели уничтожить всех кошек и собак, что эти домашние животные бегают из дома в дом, с одной улицы на другую и могут разносить на шкурке и шерсти миазмы, или заразные испарения от заболевших? И вот в самом начале мора по совету врачей было опубликовано распоряжение лорд-мэра и магистрата, что все собаки и кошки должны быть немедленно истреблены; и специальные люди были направлены для выполнения этого распоряжения.

Просто невероятно, если верить их подсчетам, какое огромное количество этих животных было истреблено. Помнится, они называли сорок тысяч собак и в пять раз больше кошек: редкий дом обходился без кошки, а кое-где их было по пять-шесть штук. Всевозможные ухищрения применялись и для того, чтобы уничтожить мышей и крыс, особенно последних: разбрасывали крысиный яд и другие вредоносные вещества, и великое множество крыс действительно уничтожили.

Я часто размышлял о том, в сколь неподготовленном состоянии оказалось все общество к началу этого бедствия и сколько последовало всякого рода неразберихи из-за отсутствия вовремя принятых мер и приготовлений, равно общественных и личных, а также о том, какое огромное количество людей погибло из тех, что могли бы спастись, будь на то милость Божия, если бы были приняты надлежащие шаги; все это следует учесть грядущим поколениям. Но я еще скажу об этом позднее.

А сейчас возвращаюсь к тем троим. Эта история в любой своей части содержит поучение, и поведение самих этих людей и некоторых из тех, кто был с ними связан, остается примером для подражания всем бедным людям, в случае если подобные времена повторятся. Думаю, что это - даже если бы не было других причин - достаточное оправдание для рассказа, пусть и не все детали в точности соответствуют в нем действительности.

О двоих из них говорили, что они братья: один - бывший солдат, а теперь пекарь; другой - бывший моряк, а теперь починщик парусов; третий был плотником.

И вот однажды Джон, пекарь, говорит брату своему Томасу, починщику парусов:

- Братец Том, что с нами будет? Чума все сильнее свирепствует и подбирается к этой части города. Что же нам делать?

- По правде говоря, - сказал Том, - я и сам не знаю, что делать, ведь я понимаю, что, когда чума доберется до Уоппинга, меня выставят из квартиры, которую я снимаю.

И тут они принялись обсуждать, что их ожидает.

Джон. Выставят из квартиры, Том! Если так, то я не представляю, кто тебя пустит: ведь люди сейчас так боятся посторонних, что квартиру нигде не снимешь.

Томас. Видишь ли, те, у кого я квартирую, - хорошие, сердечные люди и очень добры ко мне; но они говорят, что я ежедневно хожу на работу, а это становится опасно. Они поговаривают о том, чтобы запереться в доме и никого к себе не пускать.

Джон. Что ж, они, конечно, правы, если уж они решили остаться в городе.

Томас. Ну, я мог бы даже принять решение запереться вместе с ними. Ведь, если не считать этого набора парусов, который заказал мне хозяин и который я уже заканчиваю, у меня, похоже, долго не будет работы.