– Допотопность какая-то, – вывел Рыков. – Так что будем делать?

– Откуда я знаю! Простите, Анатолий Трофимович, не понимаю, как это получается. Я настраиваюсь сносить унижения, поддакивать, а потом как бес какой толкает на необдуманные поступки. Стоит им проявить неприязнь ко мне, у меня срабатывает рефлекс ответного удара. Боюсь, будет мало пользы от моего участия в этом деле, хотя я хочу помочь.

– Теперь поздно об этом говорить, – вздохнул Рыков. – У нас времени до субботы четыре дня, так? А если показать им Славика? Мы успеем его подготовить.

– Вы с ума сошли?! – взвилась Нина. – Одной мне рисковать куда ни шло, но еще и ребенком… Нет, ни за что! Даже не уговаривайте.

– Да что с ним случится? Не съедят же его! Вы повезете мальчика, а часа через два-три за ним приедут и заберут. Попросите об этом кого-нибудь из друзей. Зато вы попадете на торжество. Им же важно посмотреть на него, увидеть кровинушку родную. Кстати, о крови! Согласитесь на анализ. Это повысит доверие к вам.

– Что вы несете! – взбеленилась Нина. – Слава маленький ребенок, он проболтается, нечаянно проболтается. Его подвести к откровениям ничего не стоит.

– Не отходите от него ни на шаг, все и обойдется.

– Слушайте, вы! – закричала она, так как больше нечем было пронять следователя. – Вы бы отдали своего ребенка? Там будет убийца, вы, как никто, должны это понимать! Если он каким-то образом пронюхает… нас со Славкой найдете где-нибудь в лесу много месяцев спустя.

– Во-первых, мальчика не тронут в любом случае. Во-вторых, мы прилепим вам «жучок» и услышим все, что с вами произойдет. В-третьих, сначала попробуем Славу на роль вашего сына. Если у меня возникнут хотя бы мизерные сомнения, что он не справится, дадим отбой операции. Нина, надо лишь определить, кто из мужчин левша. Как только выясните, смывайтесь с дачи, мы будем ждать неподалеку.

– А дальше? Вы же не возьмете этого человека сразу? У вас же улик нет. Погодите, погодите… – Нина округлила глаза и смотрела на Рыкова, словно заметила нечто необычное в нем. – Вы случайно не спровоцировать его хотите? Поэтому меня толкаете в дом Глеба?

– Бог даст, до этого не дойдет, – успокоил ее Рыков.

Его слова не убедили Нину, а мнение, что из нее делают приманку, окрепло. Вот тебе и законник! Выходит, надеяться следует только на себя… От потрясения Нина едва могла говорить:

– И вам неважно, что вы рискуете моей жизнью и жизнью ребенка, за которого некому вступиться, потому что он ничей. Здорово, Анатолий Трофимович, у меня нет слов.

Он выслушал с флегматичным спокойствием, затем мягко заявил:

– Вы плохо обо мне думаете. Можете отказаться, но должен вам напомнить. Убийца знает, что вы читали дневник Валентины, знает, что вы искали кассеты. Не хотелось пугать вас раньше, но у меня есть основания думать, что он следил за вами, когда вы пошли на свидание с Робертом, поэтому опередил вас и убил его. Ваших показаний мало, чтобы взять того же Глеба…

– Но дневник из кабинета выкрал не он, – возразила Нина. – В ту ночь он находился у меня дома.

– Вы уверены? Он мог подсунуть вам снотворного, выйти и вернуться, пока вы спали. Да вы же сами, Нина, недавно рассуждали логически. И еще вчера согласны были брать его голыми руками. Что теперь-то случилось?

– Славка. Я боюсь, он продаст меня.

– Всего пару часов проведет мальчик с вами на даче, – уговаривал он.