– Слушайте, – протянула с возмущением Долли, – это самоуправство с вашей стороны. Произвол. Есть закон об авторском праве! Вы не имеете права…

– Бог с вами, я не собираюсь присваивать его произведение, – спокойно сказал Рыков. – Он же пишет для читателей? Вот! Почитаем.

– Я буду жаловаться! – выдала Долли. Рыков повел бровями, дескать, жалуйся на здоровье. И тогда она пошла на самый отчаянный шаг, на который была способна. – Хорошо! Я скажу, кто автор. Это я!

– Что вы говорите, – с усмешкой сказал Рыков, явно не веря ей.

– Не верите?! – прогремела Долли. – Ладно. Я сейчас!

Она вылетела из кабинета, через минуту прибежала, запыхавшись, кинула на стол четыре общие тетради:

– Вот! Смотрите! Это все я писала! И те листы, что у вас, мои.

Он нехотя потянулся к тетрадям, взял верхнюю, открыл и прочел вслух:

– «Возлюбленная беса». – Взял следующую. – «Вавилонские страсти». Очень интересно. «Зрелость куртизанки». И где же вы берете сюжеты?

– Из головы. Придумываю.

– Но ваши произведения написаны от руки, а здесь отпечатаны…

– Потому что я стала работать на компьютере.

– А где конец истории Глеба и неизвестной героини?

– Не дописала.

– Я все же познакомлюсь с вашим последним произведением. Этот роман меня очень заинтересовал. Знаете, хорошо написано. А где еще Нина хранит документы?

– В сейфе! – гаркнула Долли, чуть не разревевшись. Но дудки, этот самонадеянный человек не увидит слабину Долли! Она повторила зло: – У меня в сейфе!

Сейф тоже осмотрели, но ничего стоящего не обнаружили.

Глеб изредка доставал телефон и просматривал сообщения. Нина не звонила, боясь, что его голос в комнате услышат бабульки, но сообщения отправляла исправно: «Скоро буду. Поешь, еда в холодильнике. Не включай звук телевизора. Еду домой». Собственно, все, кто заимел мобильную трубку, на первых порах пишут всяческую ерунду или звонят по пустякам. Нина не исключение.

Глеб вздремнул. Сидя взаперти и занимаясь лишь поиском выхода из сложившейся ситуации, он уставал до одури. Случалось, нечаянно отключался. Когда же обостренное подсознание выдавало серию снов, в которых Глеб видел себя на скамье подсудимых или за колючей проволокой, он подскакивал и долго не мог сообразить, где находится. Подполье оказалось тяжелым испытанием.

Как только очнулся от забытья, он резко сел на софе, протер лицо и глаза, тряхнул головой. В поле зрения попали кассеты в сумке, которая стояла у шкафа. Посмотрел абсолютно все, а ничего подозрительного не заметил. Следует искать где-то в другом месте, но где? Чтобы активно включиться в поиски, надо быть относительно свободным, а как раз свободы у Глеба нет. Она появится, когда переедет на квартиру. Главное – есть дневник Валентины, на него возлагал надежды. Глеб решил сам найти переводчика, потому что не хотел, чтобы Нина читала откровения его жены.

Он встал с намерением попить воды, увидел мобильный телефон. Звонки отключил, поставив трубку на вибрацию. Телефон всегда держал при себе, а тут вдруг случайно оставил на столе. Просмотрел сообщения. «Глеб Николаевич, отзовитесь. Дайте указания, что делать. Менты трясут. Вика». Это бухгалтер. Она каждый день присылает сообщения. Следующее: «Глеб, где ты? Что происходит? Слон». Это друг. А пошли бы вы все друзья… Следующее: «Я арест. Обыск. Уходи». Без подписи. Да это же Нина! Что значит – арест? А обыск? А уходи? Да что ж тут думать! Обыск будет в квартире Нины! Когда она прислала сообщение? Сколько прошло времени? Глеб похолодел, пересохло во рту – милиция может нагрянуть в любую минуту.