Из моей груди вырвался вздох облегчения. Я улыбнулся в ответ.

— Извини, что вывалил все это на тебя. Конечно, было бы лучше узнать друг друга постепенно, за годы, но у нас такой возможности нет. Либо мы уезжаем вместе, либо никогда больше не увидимся. Я не требую никаких клятв, никаких обязательств: если захочешь, в любой момент можешь вернуться домой, и я дам достаточно денег, чтобы ты могла спокойно найти работу. Даже если мы пробудем вместе только год, представь, какой это будет год! Лучший год в твоей жизни! И потом, за этот год мы сможем узнать друг друга лучше, и ты захочешь остаться еще на год, и еще… Представь, что ты будешь чувствовать, если во вторник я уеду один и мы никогда больше не увидимся!

— Хватит, хватит, сколько можно!

— Извини, извини! Просто я очень хочу, чтобы ты согласилась!

— Я поняла, — сказала она и перевела взгляд на пистолет. — А это? Возьмешь с собой?

— Не беспокойся, избавлюсь. Брошу в море, и никто его не найдет.

— Хорошо, — сказала она и протянула мне руку. — Иан…

— Что?

— Нет, ничего.

— В чем дело, скажи! — настаивал я.

Она помолчала, потом робко улыбнулась и спросила:

— Перед тем как его выбрасывать… можно я разок выстрелю?

Мы решили отложить отъезд на пять дней, чтобы дать Аделаиде неделю на сборы. Она согласилась ехать со мной, но не хотела сжигать мосты. Пять дней туда, пять дней сюда — какая разница?

Я практически лег на дно: не открывал дверь и подходил к телефону, только если звонила Аделаида. Это время я употребил на то, чтобы вычистить свой дом сверху донизу. Не хватало еще оставить отпечатки пальцев или волоски, чтобы Д.Б. мог меня подставить! Не то чтобы я всерьез ожидал от него такой изобретательности, но эта работа отвлекала и занимала мое сознание, иначе мамаша свела бы меня с ума.

Мертвая мамаша в голове. И еще боюсь, что она сведет меня с ума. М-да…

Это была самая долгая неделя в моей жизни. Раньше я никогда по-настоящему не боялся смерти — видимо, потому, что, кроме жизни, терять мне было нечего, — но теперь испытывал настоящий ужас. Мне всюду мерещились враги. Я чуть не подстрелил какого-то типа в супермаркете, потому что он покупал то же, что и я, поворачивая за мной в каждый проход. Наконец наступил вечер пятницы, и я позвонил Аделаиде, чтобы узнать, как прошел ее последний рабочий день, но наткнулся на автоответчик. Я повторил «возьми трубку, это я» раз десять, прежде чем на звонок ответили.

Я услышал рыдания.

— Что? Что случилось?

— Кто это? — Голос Джеки.

— Иан. Где Аделаида?

Сначала я был не слишком встревожен — у Джеки вечно глаза на мокром месте.

— Ох, Иан, какой ужас…

— В чем дело?

— Аделаида… Ох, Иан…

Кровь отлила у меня от лица, а сердце заколотилось, как сумасшедшее. Все воображаемые страхи последней недели внезапно ожили и столпились вокруг меня.

— Что случилось, Джеки? Скажи мне! Что с Аделаидой?

— Она в больнице… в реанимации… я не знаю, как она…

— Что случилось?

Мне пришлось повторить это несколько раз, прежде чем Джеки достаточно пришла в себя, чтобы ответить.

— Ее сбила машина… сегодня вечером… возле паба.

— Паба?

— Мы зашли туда выпить на прощание, мы и другие учителя. Она пробыла с нами всего час и сказала, что ей пора. И пока шла к машине, на нее… наехали… Ох, Иан, что же делать?

— Как она… — Мой голос прервался, и по щекам потекли слезы.