— А что значит «я могу себя защитить?» Пять минут назад ты был компьютерной крысой, а теперь — прямо Роберт Де Ниро! Да, кстати, у тебя есть пистолет?

— Э-э… да.

Я мог бы добавить: «У меня их полный сейф наверху, и еще гранаты».

— Покажи!

— Нет. Не положено.

— Мне наплевать, положено или нет! Покажи!

Я молчал. Аделаида глубоко вздохнула.

— Так я и знала, что все это вранье. Тебе меня не провести, не на такую напал! — рассмеялась она.

— Я не вру, все на самом деле, — возразил я, но она продолжала качать головой и смеяться.

— Лучше бы сказал, что ты секретный агент — и то было бы лучше!

— О господи! — вздохнул я и полез под рубашку. Достал «глок» и положил на стол.

Тот момент я буду помнить до могилы. Вы, должно быть, слышали выражение «время остановилось»? Так вот, когда я грохнул пистолетом об стол, все часы в моем доме встали — на долю секунды, которая показалась мне вечностью.

Аделаида смотрела на «глок», разинув рот.

— Эта штука настоящая?

— Нет, она нам приснилась! Ну конечно же, настоящая. Я же сказал тебе, что работаю на гангстеров.

— Ты сказал «как бы» гангстеров.

— Ну, они… ну да, как бы, — согласился я.

— Но у тебя есть пистолет.

— Да, вот он.

Она вдруг вскочила и попятилась от стола, с грохотом опрокинув стул.

— Боже мой, боже мой! — повторяла она снова и снова.

— Не все так плохо! Подумай сама. Нам хорошо вместе, у меня есть деньги, и я увезу тебя на несколько лет за границу. Разве этого мало?

Аделаида слушала меня, сморщив лицо, так что было непонятно, собирается она смеяться или плакать.

— Ты что, совсем спятил?! — выкрикнула она. — Сначала выложил пистолет, а теперь строишь из себя Тони Кертиса? Постой! Вот почему ты дружишь с Крейгом! Так?

— Я… ну…

— Все ясно, мать твою! Компьютеры, говоришь? Да этот придурок и калькулятор-то освоить не сможет! Погоди…

Она застыла на месте, переводя взгляд то на пистолет, то на меня. Я сидел и ждал, пока она сложит два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь и девять вместе и получит… э-э… правильный ответ, сколько бы это ни было (два и три будет пять, плюс пять и еще четыре будет четырнадцать… плюс шесть — двадцать… двадцать девять… девять плюс семь будет… э-э… тридцать шесть плюс… э-э… восемь будет сорок два, нет — сорок четыре! Да какая, на хрен, разница!). В общем, я сидел молча и не мешал ей все обдумывать. Лучше пусть подумает сейчас, пока я здесь, чем переживать в одиночку. По крайней мере смогу ответить на вопросы и успокоить, если понадобится. Самое главное, что она не попыталась бежать, когда начала воспринимать меня всерьез. Значит, обдумывает мое предложение, не отвергает его с порога.

Что бы я сделал, если бы она попыталась бежать? Хочется думать, что не убил бы, а просто отпустил. В конце концов со дня на день я уеду из страны, так какая разница, знает Аделаида что-то или нет? У нее нет таких доказательств, которые позволили бы натравить на меня Интерпол или хотя бы устроить мне неприятности по возвращении. Гангстер? Ну и что? Подумаешь, сам признался! За это еще не сажают.

Остается проблема с Д.Б. Ему могут шепнуть. Так что если Аделаида начнет болтать, то сама подпишет себе смертный приговор. И тут я ничего не смогу поделать. Что касается меня, то пока полиция соберет достаточно данных, чтобы нанести мне визит, я буду уже вне досягаемости.