Звонил каждый день и напоминал, что профессор ждет и волнуется.

Короче, задолбал вконец.

Попутно где-то, видимо, оперировал моей визиткой, в результате чего мне стали поступать какие-то нелепые предложения.

Кончилось тем, что я, набравшись духа, послал его на хуй.

Теперь он достает меня по почте, прикинувшись вирусом.

27 апреля

Выяснилось, что ничего не могу такого, что меня по-настоящему волнует, достает и даже еще одно нехорошее слово напрашивается. Догадаться легко.

Потому что кого-то заденешь, кому-то сделаешь больно. Или же будет истолковано совсем не так.

На фига мне такой дневник?

В то же время, укрывшись за выдуманным героем можно написать все. Про выдуманных же людей. Не про живущих, реальных. И даже в этом случае они будут узнавать себя, догадываться, обижаться.

Помню когда-то на меня обиделась сослуживица, решив, что это ее я «прописал» в одной повести в образе толстой любвеобильной женщины весьма средних лет. А я о ней даже не вспомнил, когда писал.

А если бы вспомнил, мог не написать, боясь обидеть.

Довлатов не боялся обижать живых людей. За это чисто по-человечески я его не люблю. Не как писателя, а именно как человека. Писатель он хороший.

29 апреля

Попомните мое слово, о ней еще узнают. Сейчас пока я один балдею.

Пить Аленка умела. Тем вечером напились они со Штойбером вовсю, и он пошел ее лапать. Аленка от неожиданности стукнула его по башке бутылкой, как будто он был корабль и его крестили на долгое плаванье. Штойбер стоял изумленный, как суслик, держась за голову, и по нему стекало вниз пиво и кровушка. Потом его сморило, и Аленка долго тащила его куда-то…

Кажется, по жанру это можно будет предложить БНС в «Полдень». Буду отстаивать, как раньше говорили в журналах. Она еще всем покажет, как надо писать.

29 апреля

Слава богу, без летального исхода, но достаточно серьезное.

Я двигался от Литейного к улице Чернышевского с намерением повернуть налево на набережную и помчаться к Геликону с грузом книжек в багажнике. Погода была мерзейшая, несмотря на прогноз. Холодно и дождь.

На перекрестке горел зеленый, на встречной полосе «Волга» намеревалась повернуть налево и пропускала меня. Я показал, что мне тоже нужно налево, за «Волгой» было пустое пространство и я, как и положено, стал расходиться с нею правыми бортами для поворота.

И тут из-за спины «Волги» выскочил бешеный, с выпученными глазами ВАЗ-2110 золотистого цвета и начал целить мне в морду. Я-то затормозить успел, а он нет. И двинул левой скулой аккурат в центр моего бампера.

Разбил решетку и выгнул бампер лебедем (сорри за аллюзию).

Сам же пострадал значительно больше. То есть разбил всю левую часть, погнул капот, а пассажирка разбила (то есть не разбила, трещины пошли) лбом ветровое стекло. И рассекла лоб к тому же какой-то держалкой козырька. Потому приехала «скорая»…

Щас выпью еще и расскажу дальше. Это надо знать всем для опыта.

За рулем «Лады» сидел молодой бугай. Звали его Витек, как позже выяснилось.

– Ну, отец, ты даешь… – вымолвил он, выйдя из авто.

– Я всегда даю. Только никто не берет, – сказал я.

Пассажирка, оказавшаяся директором совхоза Верой Ивановной Демоновой (sic!), между тем обливалась кровью со лба.