«Поразительное существо! — пробормотал Герсен. — Она к вам привязана — я имею в виду, в интимном смысле?»

«Многие ставили такие эксперименты — в большинстве случаев безуспешно. Вам интересно? Попробуйте к ней прикоснуться».

«Как?»

«Ну, для начала — пальцами к плечу».

Герсен подошел к девушке — та отшатнулась, не сходя с места и моргая огромными серыми глазами. Герсен протянул к ней руку; она издала громкий, короткий шипящий звук — почти сплюнула — отскочила назад, оскалила острые зубы и угрожающе подняла руки со скрюченными пальцами.

Усмехнувшись, Герсен отступил: «Теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Ее мнения носят однозначный и окончательный характер».

«Местные молодые люди иногда используют в качестве приманки зефир в шоколаде, — заметил Мэйнет. — Фискам он страшно нравится, и они не могут кусаться, пока едят... Так что же, приступим к обеду? Цыпочке придется уйти; фиски не выносят вида и запаха нашей пищи — она может есть только капусту и, время от времени, кусочек вареной морковки. Таковы прискорбные последствия вегетарианства!»

Глава 3

Из тома I энциклопедического труда «Жизнь» барона Бодиссея Невыразимого:

«Я нередко размышляю о значении слова «нравственность» — в высшей степени проблематичного и расплывчатого термина.

Нет какой-либо единственной или верховной нравственности. Существует множество «нравственностей», определяющих, в каждом отдельном случае, оптимальный режим взаимодействия системы организмов.

Выдающийся энтомолог Фабр, наблюдая за тем, как самка богомола пожирает отца своего потомства, воскликнул: «Какой отвратительный обычай!»

На протяжении одних суток обычный человек может быть вынужден действовать в рамках пяти или шести различных «нравственностей». Некоторые из его поступков, надлежащие и целесообразные в определенный момент, в следующий момент могут рассматриваться как неприличные или заслуживающие осуждения согласно другому представлению о нравственности.

Например, человек, ожидающий щедрости от банка, расторопности и предупредительности от правительственного учреждения или беспристрастности и широты взглядов от религиозной организации, будет глубоко разочарован. Во всех этих случаях оправдание его ожиданий рассматривалось бы другой стороной как «безнравственность». С таким же успехом несчастный идиот мог бы ожидать любви к ближнему от самки богомола».

Вернувшись на Алоизий, Герсен приземлился в космопорте «Дюны», в нескольких километрах к югу от Понтефракта. Здесь уже наступил пасмурный лиловато-серый вечер. Плотный туман, налетевший с Бутылчатого залива, не позволял различить даже ближайшие здания терминала. Пригнувшись навстречу ветру, Герсен направился к станции подземки по шероховатому настилу из прессованных водорослей.

Сначала на скоростном подземном поезде, а затем в такси Герсен доехал до находившейся в Баллихольтском лесу усадьбы Джехана Аддельса, своего финансового консультанта и представителя во всем, что касалось юридических и коммерческих вопросов.

Аддельс приветствовал его с обычным угрюмым неодобрением, которым, как надеялся Герсен, маскировались уважение и даже некоторая дружеская привязанность — хотя, возможно, он слишком многого хотел от Аддельса, смотревшего на человечество и Вселенную через призму многолетней профессиональной привычки к циничному недоверию.