Царь Лестригонов сидел за своим столом и что-то писал  при свете лампы. Я лениво  наблюдал за ним, чувствуя себя  очень  комфортно, и  был несклонен двигаться куда бы то ни было.

     Вскоре я  услышал глухой  звон колокола  в отдаленной  церкви.  Пробило двенадцать часов.

     Лам немедленно поднялся, пошел к двери, спустился  вниз по ступенькам и вышел  на залитую  лунным светом террасу. Он обратил лицо к северу. Глубоким торжественным голосом он декламировал то, что очевидно было заклинанием.

     - Приветствую тебя,  кто есть Ра безмолвия, даже тебя,  кто  есть Кефра жук, что путешествует под небесами в челне  полуночного часа солнца.  Тахути стоит в своем великолепии на носу, и Ра-Хоор  правит рулем. Приветствую тебя из чертогов вечера!

     Он  сопровождал  речь  сложной  чередой  жестов.  Когда  он закончил  и вернулся, то заметил, что я проснулся.

     - Ну, хорошо ли вы поспали? - спросил он мягко, стоя у моего матраса.

     - Никогда еще не спал лучше.

     Было бы невозможно  передать  все детали  даже одного  дня  в Телепиле. Жизнь здесь обладала  всей полнотой жизни под героином,  но  без присущих ей разочарований.  Поэтому я буду просто отбирать  происшествия, которые  прямо относились к нашему Чистилищу.

     Вскоре  я  снова  провалился  в  сон после  короткой  беседы с  Бэзилом относительно  каких-то малозначительных  вещей,  и проснулся  утром  гораздо более  освеженный, и по-прежнему преисполненный убеждения, что подняться без героина невозможно. Однако  блестящее весеннее солнце, и его лучи, так свежо падавшие  на  зелено-серые  и  серовато-коричневые скалы напротив, напомнили мне, что я  приехал в  Телепил восстановить  свою  молодость. Я сдержал свою руку.  Мало-помалу  сила возвращалась  ко мне;  но по  мере  того,  как  она возвращалась,  чувство беспомощности в отсутствие героина заменило страстное желание его.

     Я сполз с матраса и нетвердо поднялся на ноги. Лу все еще спала, и  она выглядела столь очаровательно в чистом бледном свете, проникавшем в комнату, что  я принял твердое решение  порвать  с той привычкой, что разрушила  нашу любовь. Только  во сне она  и  была прекрасна  за все эти последние  месяцы. Когда же  она просыпалась, выражение  напряженности и  отчаянья на  ее лице, нервный  тик  и разрушение плоти  из-за  неспособности  печени  справиться с токсичным воздействием  наркотика,  делали ее не только в два раза старше ее возраста, но  и  отвратительной в пороке, более омерзительном,  нежели любые чисто эстетические ошибки природы.

     Красота Лу, в большей степени, чем у любой другой знакомой мне девушки, зависела  от  ее   духовного   состояния.   Влияние  какой-то   идеи   могло трансформировать ее в одно мгновение из Венеры в Ехидну или наоборот.

     Глубокое духовное удовлетворение сделало ее такой привлекательной  этим утром.