Изменить размер шрифта - +
Она испытывала такое наслаждение, словно эти три секунды были лучшими в ее жизни.

— Только если ты окажешься последним мужчиной на этой Земле, — сказала она, и ее лицо расплылось в злорадную пьяную ухмылку.

Что ж… По крайней мере чувство юмора ей не изменило. Тут нарисовался один из Брайанов — потный и орущий свои песни. Не успел он вновь раскрыть пасть, как моя собеседница повернулась к нему и спросила:

— Привет! Хочешь потрахаться?

У Брайана загорелись глаза, он сказал что-то вроде «Еще бы!», показал мне оба больших пальца и поволок феминистку к гардеробу. Незадолго перед тем, как насовсем исчезнуть, она обернулась, помахала мне и начала смеяться.

Обойдусь без описаний. С моими ощущениями и так все понятно. Пока персонал смотрел в другую сторону, я схватил из-за стойки непочатую бутылку «Абсолюта» и отправился восвояси.

Я с треском отвернул пробку, быстро накачался и даже подумывал, не взять ли журнальчик. Обойдусь…

 

15. Сиськи? Показывай!

 

Очередной понедельник.

Окружающие всегда рассказывают мне, с каким нетерпением они ждали бы понедельника, будь они на моем месте. Ведь понедельник открывал собой очередную рабочую неделю. Ведь всем известно, что у меня за работа. Ладно, сейчас расскажу. Я пишу всякий бред, вот что я делаю. Похабные надписи к фотографиям, понимаете? «Мне нужно это, немедленно! Кончи на мои сиськи, и я буду их лизать. Хочешь посмотреть?» И тому подобное. Стюарт больше не пытался добиться от меня журналистской честности и приказал полагаться на собственное воображение.

— Представь, что они говорили бы, окажись ты там, и запиши это, — объяснил он.

Пожалуйста:

«Ф-фу-у…»

«Убирайся!»

«Только если ты окажешься последним мужчиной на этой Земле!»

«Пойми. Я очень хочу заняться с тобой любовью, но я замужем и люблю своего мужа. Я не могу!»

Все это я потом стирал. Я часами ломал голову над чем-нибудь по-настоящему горячим. Правда, когда не трахаешься целую вечность и изо всех сил стараешься не думать о сексе, — подобная работа не из приятных. Какое убожество…

За два часа я написал от силы четыре предложения. Потом плюнул, решил подарить себе остаток утра и отправился поболтать с Пэдди и Мэттом.

— Вот и он! Как прошел вчерашний вечер? Удалось что-нибудь с той бабой? С которой ты болтал? — расспрашивал меня Пэдди.

— Нет. Не вышло, — ответил я.

— Зря, зря. Она очень даже.

— Ты о Саманте? С короткой стрижкой? Об этой конопатой? — спросил Мэтт. — Та еще сучка.

— А ты откуда знаешь? — спросил Пэдди.

— Приятель рассказывал. Настоящая маньячка. Любит это дело. От кровати одни опилки остались. Это я о ней тогда рассказывал. Она каждый день делала минет своему боссу и стала младшим партнером. Юристка. И все ей мало…

— А, вспомнил! Так это она? М-м…

Пэдди задумался.

— Да, она вполне… Что ж ты медлил, Год?

— Не очень-то и хотелось, — объяснил я им. — К тому же я устал.

Мне стало еще хуже. Как видите, никогда не стоит недооценивать друзей: после разговора с ними вы можете почувствовать себя еще большим дерьмом. Ну и денек.

— Да, кстати, — продолжил я. — Она не в восторге от нашей профессии, верно? Все обвиняла меня в эксплуатации женщин.

— О-о… — понимающе закивал Пэдди. — Я с таким сталкивался. В этих спорах победить невозможно, так что плюнь. Да, да, и что дальше? Если не нравится — отправляйся жить в какую-нибудь там Россию, — сказал он и утер притворные слезы.

Быстрый переход