31 Октября.

Чередом идет, одну ночь мороз и потом дождь и опять мороз, как-то даже не считаясь, ясно на небе или пасмурно. Сегодня последний день простоял под морозом, а вечером даже и за уши хватило.

1 Ноября.

К утру сдало и покапало с крыш, но потом осталось как-то ни то, ни се. Вероятно, ночью в то время, когда морозы, пробовал идти снег. Немножко припорошило так, что на тропинках можно было заметить следы хорька. Вифанский пруд в своей узкой части застыл от берега до берега, и видно даже, что ночью по его гладкой поверхности ветер гонял порошу и наметал углами к тростнику.

Теперь земля так настыла, деревья так оголились, что зима прямо просится…

Я ходил сегодня на прогулку с Дубцом, он рвался у меня со сворки или жался к ногам. В лесу он просто испугался пространства, завизжал и бросился мне под ноги и только постепенно привык и начал бегать небольшими кругами. Нерль в отношении пространства оказалась не так опаслива, что по-моему и понятно: ведь у собак, как и у людей, самец более стремительный, и потому реакция ею на чувство пространства должна быть сильней. А Нерль вначале отнеслась к лесу как бы хозяйственно, сразу же себе определила возможное для нее пространство в 10–15 шагов от хозяина, а что там дальше, на это не обращала внимания.

В. С. Трубецкой рассказывал, что редактор журнала «Следопыт» Попов в его сибирских охотничьих рассказах все русские меры перевел в метрическую систему: напр., «Я прошел от Байкала 5 верст» — тот переходит в 5 километров с какою-то дробью, и что заяц в столько-то фунтов стал в столько-то кило с дробью и т. д.

2 Ноября.

Ночью ахнула теплая буря, но с рассветом все-таки лужи замерзли. Не уменьшаясь продолжал реветь ветер и после рассвета. Тучи иногда разбивались ветром, и солнце сияло, и опять справилось. В 9 я пошел с Нерлью к Вифанскому озеру и, словно чувствуя, что в последний раз вижу зелень на земле, очень любовался в мелятнике прижатыми дождями и бурями к земле зелеными папоротниками и другими широколиственными травами, я дивился, как много осталось после морозов на зиму не тронутой разложением зелени. Потом я вошел в еловый лес на горе. Ревело так, будто совсем близко где-то был водопад. На озере не осталось и следа вчерашнего льда, весь его разбило и уничтожило ветром, и холодные рыжие волны подбивали к берегу, иногда разбиваясь белой пеной. Нерль, удивленная такими невиданными волнами, подбежала к самой воде и состроила свою милую раздумчивую мордочку, как вдруг белой пеной рассеклась возле нее волна, и с большим испугом она бросилась назад и прижалась к моим ногам. Солнце то показывалось, то исчезало, но все реже и реже, скрылось совсем, стало сильно темнеть. Потом в последний раз открылась на небе прекрасная синяя полянка, но в то же время посыпало крупой, а когда поляна закрылась, крупа обратилась в снежную пыль и в летающий снег. Началась сильнейшая снежная буря, и пока я добежал домой, через 15 минут земля была покрыта плотным слоем снега, и уже этот снег один вполне обеспечивал на завтра охоту по пороше.

Очень возможно, что сегодня я стал свидетелем первого момента наступления зимы.

Снежный водопад продолжался около часа, потом явилось солнце над белой землей. Ветер продолжался порывистый и поднимал снежную пыль. Вечером и ночью лютая морозно-снежная буря, так что все, встречаясь в домах, говорили: вот так погода.

3 Ноября.

Переменная облачность при порывистом ветре. Охота невозможна, и очень холодно, "1 нрзб." и за ветром сразу потерять собаку. К вечеру стало постепенно стихать. Заря желтая. Мороз нарастает.

Около полуночи звездная сильно морозная ночь была перебита, небо закрылось, опять подул ветер, и так продолжалось до свету, и потом часов в 11 д. морозный порывистый ветер погнал снежные легионы, и так до ночи мело сверху и снизу.