— Но Себастьян Кидд нравится тебе больше, — прерывает меня Джордж. — Не беспокойся, я понял тебя.

Мы поворачиваем в проезд, ведущий к моему дому.

— Можем мы хотя бы остаться друзьями? — умоляю я, делая последнюю отчаянную попытку исправить ситуацию. Джордж смотрит вперед, не отрываясь.

— Да, конечно, Кэрри Брэдшоу. Я вот что тебе скажу. Ты мне позвони, когда у тебя с Себастьяном все будет кончено. Ваши отношения с ним долго не продлятся, можешь мне поверить.

На какое-то время я замираю от неожиданности, потом отвечаю:

— Хорошо, если хочешь закончить на такой ноте, ради бога, но я не хотела тебя обидеть. Я же сказала, что мне жаль.

Я собираюсь выйти из машины, но Джордж хватает меня за руку.

— Прости, Кэрри, — говорит он с неожиданным раскаянием в голосе. — Я не хотел грубить. Но ты же знаешь, за что Себастьяна выгнали из школы, так?

— За продажу наркотиков? — говорю я холодно.

— Ох, Кэрри, — отвечает Джордж со вздохом. — У Себастьяна кишка тонка стать драгдилером. Его выгнали за обман.

Я ничего не отвечаю. Потом неожиданно испытываю приступ гнева.

— Спасибо, Джордж, — говорю я, выходя из машины. — Благодарю за прекрасный день.

Я стою в проезде и смотрю, как он уезжает. Полагаю, я не поеду в Нью-Йорк, чтобы навестить Джорджа. И определенно никогда не познакомлюсь с писательницей, сестрой его бабушки. Как бы ее ни звали.

Из дома выходит Доррит и присоединяется ко мне.

— Куда это Джордж уехал? — спрашивает она печально. — Почему он в гости не зашел?

— Думаю, мы больше не увидим Джорджа, — говорю я тоном, полным фатализма и одновременно облегчения.

Когда я ухожу, Доррит стоит в проезде с крайне расстроенным видом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Стена

Судьи подняли таблички с оценками. Четыре, точка, один. Три, точка, девять. Трибуны ответили единодушным ревом. Теперь я на предпоследнем месте.

Я беру полотенце, накидываю на голову и вытираю мокрые волосы. Нипси, мой тренер, стоит на краю бассейна, скрестив руки, и изучает табло с результатами. «Сконцентрируйся, Брэдшоу», — кидает он мне.

Я возвращаюсь на трибуну и сажусь рядом с Лали.

— Не повезло, — говорит она.

Лали на этот раз сопутствует удача. Она выиграла заплыв на свою любимую дистанцию — двести метров вольным стилем.

— У тебя осталась еще одна попытка, — сообщает она, стараясь подбодрить меня.

Я киваю, шаря глазами по противоположной трибуне в поисках Себастьяна. Он в третьем ряду рядом с Мэгги и Уолтом.

— У тебя месячные? — спрашивает Лали.

Возможно, потому что мы так много времени проводим вместе, циклы у нас совпадают. Я бы и рада была списать неуспех на гормональный фон, но это не так. Я проводила слишком много времени с Себастьяном, и это сказывается.

— Нет, — отвечаю я мрачно. — А у тебя?

— На прошлой неделе были, — отвечает Лали. Она смотрит на противоположную трибуну, находит Себастьяна и машет ему. Он машет в ответ.

— Себастьян смотрит, — говорит Лали. — Не упусти последний шанс.

Я вздыхаю. Взбираясь по лестнице, стараюсь сконцентрироваться. Я стою на краю вышки, руки плотно прижаты к телу, ладони обращены назад. Вдруг мне в голову приходит тревожная, но вполне определенная мысль: я не хочу больше заниматься прыжками.

Я пробегаю четыре шага по доске и отталкиваюсь.