|
Я утешал его: «Фет не признавал Некрасова поэтом, Сельвинский — Твардовского». Таня, видевшая его первый раз, сказала «Женя, не волнуйтесь». И стала говорить ему добрые слова. Но он, не дослушав, взял Петю и ушел. Днем был Май Митурич, на которого я накинулся из-за его рисунков к «Бармалею». Вся эта сказка требует иллюстрации на скрипке, а его рисунки барабанные. Он почти согласился со мною и показал мне свои иллюстрации к «Мухе Цокотухе», тоже исполненные пятнами, а не штрихами. С ним была его прелестная дочь Вера. Школьница, смотревшая на меня с ненавистью, когда я бранил ее отца. У нее с отцом необыкновенная дружба.
5 октября, воскресенье. Вдруг утром сказали: — Солдаты пришли! Какие солдаты? Оказывается, их прислал генерал Червонцев для ремонта нашей библиотеки. Какой генерал Червонцев? А тот, который приезжал ко мне дня четыре назад — вместе с заместителем министра внутренних дел Сумцовым. А почему приезжал Сумцов? А потому, что я написал министру внутренних дел бумагу. О чем? О том, что милиция прогнала из моей дачи профессора Рива! У проф. Рива был намечен маршрут на Новгород. А он заехал ко мне в Переделкино. Его настигла милиция — человек 10, иные на мотоциклах, и вытурили — довольно учтиво. По совету Атарова я написал министру заявление; министр прислал ко мне зама, не то с извинением, не то с объяснением. Сумцов, приехав, сообщил, как он рад, что случай дал ему возможность познакомиться со мною, — и привез с собою генерала Червонцева, который признался, что он, не имея никакого дела в Министерстве внутренних дел, приехал специально затем, чтобы познакомиться со мною. Это громадный толстяк, с добродушным украинским прононсом. Располагает к себе, charmeur. Они долго не могли уехать, т. к. их шофер ушел в лес искать грибы. Я повел их в библиотеку, где сейчас производится ремонт. Червонцев обещал прислать солдат, чтобы убрать библиотечный сад — и отремонтировать внутренность. Вот что значило восклицание: — Солдаты пришли! Около шести часов пришла докторша Хоменко — нашла у меня желтуху — и увезла меня в Инфекционный корпус Загородной больницы. Усадила меня в свою машину — и, несмотря на то что ко мне в это время приехала австралийская гостья, доставила меня в больницу, где только что освободился 93-й бокс, мой любимый. И застал свою любимую сестру Александру Георгиевну.
9 октября. Утром 36,4. Кони. Корректура. Работаю над 8-м томом Кони. Это был праведник и великомученик. Он боролся против тех форм суда, какие существуют теперь, — против кривосудия для спасения государственного строя. Ирония судьбы, что эти благородные книги печатаются в назидание нынешним юристам.
11 октября. Прочитал «Спутник». Те молодцы, что составляют этот дайджест, изображают Россию (советскую) в таком привлекательном виде, что невольно думаешь: «Эх, хоть бы одним глазком повидать эту страну!»
16 октября. Слабость как у малого ребенка, — хотел я сказать, но вспомнил о Митяе Чуковском и взял свои слова обратно. Митяй, которому сейчас 10 месяцев, — феноменальный силач, сложен как боксер. В январе 2000 года ему пойдет 32-й год. В 2049 году он начнет писать мемуары: «Своего прадеда, небезызвестного в свое время писателя, я не помню. Говорят, это был человек легкомысленный, вздорный». Я уже натри четверти — мертвый. Завидую Фету, который мог сказать о себе: полуразрушенный, полужилец могилы.
18 октября, суббота. Вот какие книги, оказывается, я написал: 1. Некрасов (1930, изд. «Федерации») 2. Книга об Ал. Блоке (1924) 3. Современники 4. |
