Михаил Булгаков. Дни Турбиных
Действующие лица
Т у р б и н А л е к с е й В а с и л ь е в и ч -- полковник-артиллерист, 30 лет. Т у р б и н Н и к о л а й -- его брат, 18 лет. Т а л ь б е р г Е л е н а В а с и л ь е в н а -- их сестра, 24 года. Т а л ь б е р г В л а д и м и р Р о б е р т о в и ч -- полковник генштаба, ее муж, 38 лет. М ы ш л а е в с к и й В и к т о р В и к т о р о в и ч -- штабс-капитан, артиллерист, 38 лет. Ш е р в и н с к и й Л е о н и д Ю р ь е в и ч -- поручик, личный адъютант гетмана. С т у д з и н с к и й А л е к с а н д р Б р о н и с л а в о в и ч -- капитан, 29 лет. Л а р и о с и к -- житомирский кузен, 21 год. Г е т м а н в с е я У к р а и н ы. Б о л б о т у н -- командир 1-й конной петлюровской дивизии. Г а л а н ь б а -- сотник-петлюровец, бывший уланский ротмистр. У р а г а н. К и р п а т ы й. Ф о н Ш р а т т -- германский генерал. Ф о н Д у с т -- германский майор. В р а ч г е р м а н с к о й а р м и и. Д е з е р т и р-с е ч е в и к. Ч е л о в е к с к о р з и н о й. К а м е р-л а к е й. М а к с и м -- гимназический педель, 60 лет. Г а й д а м а к -- телефонист. П е р в ы й о ф и ц е р. В т о р о й о ф и ц е р. Т р е т и й о ф и ц е р. П е р в ы й ю н к е р. В т о р о й ю н к е р. Т р е т и й ю н к е р. Ю н к е р а и г а й д а м а к и. Первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие -- в начале 1919 года.
Место действия -- город Киев.
Действие первое
Картина первая
Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют девять раз и нежно играют менуэт Боккерини.
Алексей склонился над бумагами. Н и к о л к а (играет на гитаре и поет). Хуже слухи каждый час: Петлюра идет на нас! Пулеметы мы зарядили, По Петлюре мы палили, Пулеметчики-чики-чики... Голубчики-чики... Выручали вы нас, молодцы. А л е к с е й. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни. Пой что-нибудь порядочное. Н и к о л к а. Зачем кухаркины? Это я сам сочинил, Алеша. (Поет.) Хошь ты пой, хошь не пой, В тебе голос не такой! Есть такие голоса... Дыбом станут волоса... А л е к с е й. Это как раз к твоему голосу и относится. Н и к о л к а. Алеша, это ты напрасно, ей-Богу! У меня есть голос, правда, не такой, как у Шервинского, но все-таки довольно приличный. Драматический, вернее всего -- баритон. Леночка, а Леночка! Как, по-твоему, есть у меня голос? Е л е н а (из своей комнаты). У кого? У тебя? Нету никакого. Н и к о л к а. Это она расстроилась, потому так и отвечает. А между прочим, Алеша, мне учитель пения говорил: "Вы бы, -- говорит, -- Николай Васильевич, в опере, в сущности, могли петь, если бы не революция". А л е к с е й. Дурак твой учитель пения. Н и к о л к а. Я так и знал. Полное расстройство нервов в турбинском доме. |
