– Вы сказали неправду, моя прекрасная дама. Ничто не изменилось, а вы меньше всего.

Гинни вспыхнула.

– Не знаю, почему вы так упорно цепляетесь за детские обиды. Ланс – добрый, честный, порядочный человек...

– А я не гожусь ему в подметки. – Раф шагнул к ней и схватил за руку. – Скажите, что за странный вопрос вы ему задали, почему он вас никогда не целует? Вам хочется нас сравнить?

Какое самомнение! Но прежде чем Гинни успела ему сказать, что он слишком много о себе воображает, он наклонил голову и прильнул к ее губам.

На этот раз это не был нежный пробный поцелуй. На этот раз он как бы шел в атаку, отказываясь брать пленных. Гинни уронила зонтик и забыла обо всем на свете, кроме твердого сильного тела, к которому была прижата. В глубине ее существа все таяло от блаженства.

Вдруг Раф резко отстранился.

– Вот как надо целовать женщину, – сквозь зубы проговорил он. – Если Бафорд не может дать вам такого же, тогда не выходите за него замуж.

Негодяй! Как он смеет так с ней разговаривать после того, как... после того, как он только что...

– Много вы знаете, – отрезала она. – Ланс любит меня, и я тоже люблю его всем сердцем.

– Ваш драгоценный Ланцелот просто... – Он оборвал себя и вскочил в седло. – А впрочем, может, вы и правы. Откуда мне знать?

– Вы ревнуете! – крикнула Гинни, но жеребец заплясал под Рафом, и ей пришлось отскочить. – Вы пытаетесь мне отомстить за тот случай в детстве.

Он глянул на нее с какой-то грустью в глазах.

– Что ж, желаю вам счастья с Бафордом, – со вздохом сказал он. Потом, пришпорив лошадь, бросил через плечо: – Вы его стоите!

Раф поскакал в направлении, противоположном тому, куда уехал Ланс. А Гинни осталась стоять, кипя от негодования, глядя то направо, то налево, больше всего желая, чтобы Ланс вернулся и помешал ей делать невыгодные для него сравнения. Ланс – честный, сильный, благородный человек, твердила она себе. А Раф – Раф...

Она вынуждена была признать, что Раф для нее полная загадка.

Но если этот самодовольный мужлан воображает, что она станет вспоминать его поцелуи – как первый, так и второй, – то он заблуждается. Свой выбор она сделала давно, и это правильный выбор. Она обожает своего Ланцелота.

Тем не менее она еще долго стояла на месте, время от времени дотрагиваясь до своих губ.

Глава 7

Джервис Маклауд с гордостью озирал освещенное луной турнирное поле. С болота поднимался легкий туман и, проплывая мимо специально сколоченной трибуны, заволакивал ее серебристой завесой. Джервис не считал, что обладает богатым воображением, но даже он, глядя на трепыхающиеся на высоких шестах флажки и на развевающееся над трибуной знамя Маклаудов, представил себе двор короля Артура и самого себя, выезжающего из тумана на резвом жеребце.

Он знал, что Гинни обожает фантазировать на тему Камелота. Если бы она сейчас взглянула на это поле, может быть, она не стала бы ныть, что не хочет быть призом в турнире.

Но ее капризы не особенно волновали Джервиса. Все было готово – от услужливого священника до специально тренированной лошади, которая дожидалась Бафорда в конюшне. Они все предусмотрели, против всего застраховались, и завтра в это время Джервису будет обеспечено поместье Белль-Оукс. Скоро он станет влиятельным человеком в округе, и все поймут, что его брат Джон – просто жалкий пьяница.

Страшно довольный собой, Джервис пошел домой. Наконец-то он получит то, что ему полагается по праву. Сколько лет он с тоской наблюдал, как все достается брату – положение, деньги, Аманда...

Нет, он не будет думать о прошлом.