Семен и не стеснялся. Такого персонально про всех наговорил, что ветераны с войны не слышали. И даже на войне не всегда слышали. Только когда повар три дня на передовую со своим котлом носа не показывал. Или когда немцы после шести отбитых атак без всякого перекура в седьмую поднимались.

— Все, — сказал доктор, накладывая повязки на обработанные раны. — Теперь на поправку пойдет. Молодцом ветеран. Вот что значит старая закалка. Молодые нынче, даже когда им бормашиной в зубе ковыряются, в обморок падают!

— Это просто, доктор, мне сильно выпить хотелось, — слабо пошутил Семен. — Если бы мне еще налили, я бы еще согласился потерпеть. А то когда без причины — не дают, говорят, печень. Так что приходите, доктор. Хотя бы раз в неделю. Буду рад.

Глава 35

Допрос длился уже час. Следователь попался молодой и въедливый. Которому нужно было больше других. Которому нужны были должности, звания, премии и признание старших товарищей.

— Итак, вы утверждаете, что не знаете никого из людей, показанных вам на фотографиях?

— Конечно, не знаю. Откуда мне их знать?

— Прошу вас посмотреть еще раз, внимательней. Может быть, вам покажутся знакомыми части одежды, татуировка, личные вещи потерпевших.

Сан Саныч еще раз внимательно осмотрел толстую пачку фотографий, предложенную ему. Трупы в разных положениях. Отдельно — лица. Отдельно — татуировки и другие особые приметы. Отдельно — части одежды.

Трупы были все как на подбор — молодые и здоровые. Словно сборная олимпийская команда борцов вольного стиля. Качки. Таких очень любят женщины и главари мафиозных группировок. За уверенность в своих силах, за саму силу и за готовность продемонстрировать ее в любой момент.

— Крутые парни, — сказал Сан Саныч. — И кто только с такими умудрился справиться? Наверное, еще более крутые ребята?

— Может быть, — загадочно ответил следователь. — Вы что-то узнали?

— Нет. Что там можно узнать? Все в одинакового покроя кожаных куртках, все с одинаковыми наколками, на одно лицо. Близнецы. Довольно было показать одну фотографию.

— Значит, не узнали?

— Нет.

— А где вы находились семнадцатого числа сего месяца с тринадцати часов дня до двадцати трех часов вечера?

— Я так понимаю, вы желаете установить мое алиби?

— Допустим.

— Тогда вам надо пойти в мою поликлинику. И попросить мою медицинскую карточку. Там на каждой странице по алиби. Там черным по белому, с росписями и печатями показано, что я физически не мог принимать никакого участия ни в каких противоправных действиях, кроме разве словесного оскорбления соседей по лестничной площадке. А здесь, как я догадываюсь, расследуется убийство? Да еще массовое убийство. Да еще с применением огнестрельного оружия. Вы сами подумайте — разве я в своем возрасте способен стрелять? А тем более куда-то попадать? Я в унитаз, когда мочусь, не всегда попасть могу. А там всего полметра. Да я от отдачи с ног свалюсь. Даже если из рогатки буду стрелять. Ну, взгляните на меня внимательней.

— И все же попытайтесь вспомнить, где вы находились семнадцатого числа?

— Ну где, по-вашему, может находиться человек моих лет? Наверное, на дискотеке или в зале атлетической гимнастики. Или в борделе, с тремя проститутками сразу. Где еще одинокому пенсионеру коротать свободное время?

— Я прошу вас ответить на поставленный вопрос.

— Дома я был. На диване, на кресле, на унитазе. А потом снова на диване, кресле, унитазе.