Проблемы начались уже после того, как пользователи высших и сверхъестественных сил уже находились без сознания голыми задами кверху, радостно пуская пузыри чем попало. Паладины, особенно 100-уровневые, это не просто консервная банка тугого мяса, а опытнейшие бойцы, которые и без божественной мощи вполне могли показать кузькину мать. В данном конкретном случае — порубить Матильду на бешбармак, особенно после того, как та забила до бессознательного состояния первую пару шокированных мужиков. Рубиться жрица отказалась, взвыв сиреной и метнувшись под мою защиту, а четверка паладинов, вместо того чтобы преследовать её, попутно тыкая в мягкий зад острыми штуками, ломанулась жестоко наказывать вращающуюся Тами, вносящую стеснение в нестройные ряды гоняемых ей воинов.

И вот это уже было опасно.

Подавив первый порыв ринуться в гущу намечающейся у Тами жопы, я включил мозг, простирая по направлению к гномке руку. Приём «Веры», соединивший меня и её тушку красным лучом, позволил вращающейся девушке взлететь в воздух, кратно увеличивая её боевые характеристики. Рыжая, от неожиданности звучно матюгнувшись, начала хаотично дёргаться из стороны в сторону, делая всем вокруг больно и обидно, а затем едва не потеряла контроль над приёмом, когда сидящая на палубе Мимика, только что попавшая одному из паладинов болтом в колено, гнусаво взвыла что-то своё из особо мощного, но очень уж противного.

Мы с Матильдой переглянулись, внезапно засияв глазами и прочими частями тела, а затем, повинуясь древнему как мир инстинкту, побежали бить неаккуратно повернувшихся к нам паладинов, сильно боящихся летающей сверкающей Тами-юлы, в зад. Высунувшаяся из-за борта Саяка гадостно прибавила неадеквата, врезав своей ослепляющей «магической бомбой» по скучковавшимся бойцам и, перед тем как те хоть что-то поняли, умно кинула новое облако «драки» так, что та, задев противника лишь краем (а заодно не мешая нам), «скушала» лишь шестерых бойцов, внося в нестройные ряды страдающего соперника дополнительную печальку.

Дальше все было просто. Удары тупыми предметами по головам, азартные крики девчонок, подсказывающие, какому следующему пациенту нужно срочно познать мой «финальный удар», еще одна пробирающая до костей и поноса песня кошкодевочки, нанесшая нам морального урона больше, чем за весь бой…, и мы стоим победителями посреди целого лежбища голых тюленей, у каждого из которых «аппарат вызываемого абонента отключен или находится вне зоны действия сети».

Грязная, подлая, мерзкая победа. Всё как я люблю. Теперь остается только оттащить пинающую бессознательные тела Матильду, и можно приступать к грабежу! А, нет, сначала надо оттащить Саяку от Мимики, порывающейся спеть что-то еще!

— Так, выбираем самых старых и опытных, — королевским жестом провёл я в сторону лежбища вынужденных нудистов.

— А остальных? — кровожадно поинтересовалась Матильда, бурно дыша снова едва одетой грудью.

— А остальных — в расход!

Решение было грубым и бесчеловечным, но этот топор войны отрыли не мы. Убивать-то никто никого не собирался, но вот прочистить мозги «грязной победой»? Вполне. Мне это решение не претило: во-первых, мстим за Матильду, а во-вторых — откуда у этих верующих вояк мозги? Ну, в этом мире?

После четвертого мощнейшего оргазмоудара пациент полностью терялся во времени и пространстве, начиная походить на рыбу, вытащенную посмотреть этот прекрасный мир с вершины горы. После шестого начинал сильно инстинктивно бояться меня, стремясь уползти хоть куда-нибудь, при этом мыча нечто неразборчивое. Паладины выдержали по двадцать, но все как один после преисполнились чрезвычайно острого желания уплыть отсюда даже без корабля. Веревки рвали только так, даже без приёмов!

Лютовал я своим кулинарным молотком без малейших сомнений, от чего в будущих допрашиваемых страх закрался быстро и решительно, пели они как на исповеди, чуть ли не перебивая друг друга.