Даже если девочка до последнего думала, что джентльмен просто-напросто хочет сыграть с ней в игру – ну там в карты, в шашки, мало ли какие есть игры, – то когда ей предлагали раздеться, до нее доходило, куда же ее заманили. Тогда жертва могла закричать или оказать сопротивление. Этот момент особенно интересовал Уильяма Стэда. Ведь если слышны женские крики, неужели никто не вмешается? Но один из опрошенных ответил следующее:

– Представьте, что в соседнем доме насилуют девушку. Вы уже отходите ко сну, как вдруг раздаются ее крики. И что же, вы оденетесь, броситесь вниз по лестнице, и будете стучать в дверь, настаивая, чтобы вас впустили? Вряд ли. Но крики все не прекращаются. Вам становится не по себе и вы уже начинаете думать, что, пожалуй, стоит что-нибудь предпринять. Но прежде чем вы успели одеться, крики уже стихли. Теперь вы чувствуете себя полным дураком, потому что зря старались.

– А как же полицейский на дежурстве? – спросил Стэд.

– Он не вмешается, даже если будут кричать. Ведь если полицейский станет вламываться в дом каждый раз, как услышит громкий женский крик, он будет присутствовать при родах не реже доктора. Раз уж девушка попала в дом с дурной репутацией, на помощь ей не придет никто, так что ее можно насиловать в относительной безопасности.

По Лондону ходили страшилки о борделях, оборудованных подземными камерами или комнатами с мягкими стенами, чтобы не так слышны были стоны несчастных жертв. Но, как заявила владелица борделя на западе Лондона, такие меры предосторожности были бы излишними. В ее доме толстые стены, на полу постелено по два ковра, а на окнах ставни и тяжелые шторы. Звукоизоляция идеальная. Девчонка может себе хоть голос сорвать, но никто ничего не услышит. "Но разве вы сами не вмешаетесь, если услышите крики девушки?" поинтересовался Стэд. "Ведь я могу ее и убить." "Ну что вы," отмахнулась от него хозяйка, "с какой стати вам ее убивать? А так делайте с ней все что хотите." Если же девушки сопротивлялись слишком отчаянно, их могли привязать за руки и за ноги к четырем столбам кровати.

Помимо самих владельцев борделей, в этом бизнесе участвовали и врачи с акушерками. Дело в том, что викторианцы отличались педантичностью. Так что если клиент требовал от сводника девственницу, она зачастую должна была явиться со справкой, подписанной врачом или акушеркой. На слово девочкам не верили. Даже так, ходили слухи о нечистых на руку акушерках, которые подделывают справки или же учат малолетних проституток разным трюкам, как выдать себя за девственницу.

В качестве эксперимента, Стэд попросил у двух сводниц привести к нему 9 девственниц, которых он якобы хотел поделить между своими друзьями. Сводницы сказали что, мол, сложно, но можно, и действительно в течение недели завербовали 9 девушек в возрасте от 14ти до 18ти лет. Вместе со Стэдом они отправились к врачу (на самом деле, знакомому журналиста, который согласился участвовать в расследовании). Осмотрев всех кандидаток, врач забраковал пятерых девиц, которые тут же надулись. Слова доктора их очень обидели. Зато четверым он выдал сертификаты с таким текстом:

27 июня, 1885 года.

Справка дана ----, 16 лет, в том что сегодня я обследовал ее и признал девственницей.

– --, доктор медицины.

Знакомство юных проституток с акушеркой обычно не ограничивалось первым обследованиям. В случае серьезных повреждений, девочек вновь привозили в ней, теперь уже на лечение. Кроме того, акушерки проводили аборты.

Расценки на малолетних проституток варьировались от 5 до 40 фунтов.