В письме Достоевского к его жене, Анне Григорьевне Достоевской, от 23 июля 1873 года есть следующие строки:

"Сегодня, с воскресения на понедельник, видел во сне,

что Лиля [его дочь] сиротка и попала к какой-то мучительнице,

и та ее засекла розгами, большими, солдатскими, так что я

уже застал ее на последнем издыхании, и она все говорила:

Мамочка, мамочка! От этого сна я сегодня чуть с ума не сойду."

Через три года его сон, хотя и в искаженном виде, все же сбылся. Правда, жертвой насилия стала не Любовь Достоевская, а другая девочка – семилетняя Мария, дочь бывшего офицера Станислава Кроненберга. Процесс Кроненберга, как и прочие дела о насилии над детьми, подробно рассматривается в "Дневнике Писателя." Более того, Достоевский включил описание процесса в обвинительную речь Ивана Карамазова, а Спасович, адвокат горе-родителя, стал прототипом пронырливого адвоката Фетюковича из все тех же "Братьев Карамазовых." Достоевский так же собирался воссоздать и "дело Кроненберга," и другие подобные процессы, в романе "Отцы и Дети," который так и не был написан.

Поводом к судебному разбирательству стало систематичное издевательство Станислава Кроненберга над его дочерью. В данном случае, домашний тиран оказался образованным человеком, а не выходцем из простого люда. В 1867 году он закончил Варшавский университет со степенью магистра права (какая ирония!) Отличившись во время франко-прусской войны, он получил орден Почетного Легиона и французское гражданство. В время пребывания в Варшаве, он вступил в связь с замужней дамой, которая в 1868м родила о него девочку Марию. Ребенка она отдала на воспитание швейцарским крестьянам и лишь после этого сообщила Кроненбергу счастливую весть о его отцовстве. Надо отдать ему должное, Кроненберг не бросил девочку на произвол судьбы, но решил назначить ей содержание. Кроме того, он лично съездил в Женеву, забрал дочку у крестьян и поместил ее в дом пастора де Комба, жена которого стала ей крестной матерью. Отец и дочь не виделись с 1872 до 1875 года, когда Кронеберг внезапно нагрянул, чтобы увезти Марию в Петербург. К этому моменту девочка успела полностью его забыть.

Дело в том, что в 1874 году Кроненберг познакомился в Париже с некой девицей Жезинг, которая вернулась с ним в Россию и стала его любовницей. Для полного счастья им не хватало только ребенка. Но и ребенок имелся в наличии – правда, в Швейцарии, но привезти его в Петербург легче легкого. Тут семейной идиллии и пришел конец. Можно только догадываться, как сложились отношения двух взрослых, один из которых обладал взрывным характером, и ребенка, попавшего в незнакомую местность и незнакомую же языковую среду. Естественно, по-русски девочка не говорила, так что на первых порах круг ее общения был очень ограничен. И в таких условиях можно адаптироваться, если родители проявят терпение и понимание, но как раз этого в семье Кроненберга не хватало. Хотя Мария стала называть Жезинг maman и вообще старалась вести себя хорошо, общий язык с новыми родителями она так и не нашла. В частности, Жезинг обвиняла девочку во лжи и воровстве. Вполне вероятно, что у Марии действительно были проблемы с поведением, которые только обострились в подобной ситуации. "Любящий отец" решил исправить их с помощью розги. Возвращаясь домой, он выслушивал обвинения Жезинг и буквально каждый вечер избивал свою дочь, причем бил ее не только розгами, но и кулаком по лицу. Как потом сообщили эксперты, тело девочки было сплошь покрыто синяками.

Слугам Кроненберга, проживавшим вместе с ним на даче, такая ситуация с каждым днем нравилась все меньше и меньше. Наконец нервы у них не выдержали. В один менее чем прекрасный вечер, когда Кроненберг набросился на свою дочь и почти 15 минут хлестал ее рябиновыми розгами,- якобы за чернослив, украденный из сундука Жезинг, – горничная Аграфена Титова и дворничиха Ульяна Билибина заявили, что если он не прекратит, они немедленно пойдут в полицию.