— Сейчас увидишь, — пообещали ему. — Дырку, которую заработаешь.

Огонек погас. Стоя возле самого окна Комбат старался не дохнуть лишний раз, чтобы не обнаружить себя.

— Выходить надо, — он узнал голос Крапивы. — Сейчас зашвырнут в окошко пару гранат — мало не покажется. Во дворе все-таки посветлей.

— Рискованно.

— У кого какая судьба. Можно и через кашель триппером заразиться. Я предлагаю как лучше. А решать тебе — за старшего тебя оставили.

— Давай спросим, кто выйдет первым.

— Думаешь я заделался такой сукой, которая предлагает и подталкивает вперед других?

Послышались тяжелые решительные шаги к двери.

Щелкнул замок.

— Выходите, — позвал Крапива снаружи. — Поболтаем на свежем воздухе.

Комбат прижался спиной к стеклу — первый этаж был фактически полуподвальным, и оконные проемы начинались от уровня пояса. «Только бы никто не вздумал отдернуть шторы. А то спина хоть на чуть-чуть, но все-таки чернее ночи — получится что-то вроде силуэта на мишени: плечи и голова.»

Больше половины людей Меченого выбрались следом за Крапивой. Луна почти не давала света — ее местонахождение на небе с трудом угадывалось за плотной пеленой. Теперь Комбат уже не боялся попасться на глаза: он затесался в гущу безликих фигур. Повторял их осторожные движения, разве что молчал как рыба.

— Видать, все-таки авария, — он узнал голос человека, которого Крапива назвал старшим. — Иначе они не тянули бы резину. Только не кучкуйтесь, надо рассредоточиться.

Каждый из группы за вычетом чужака всматривался до рези в глазах в чреватую опасностью темноту двора.

Кто-то на всякий случай присел на корточки, кто-то прислонился к дереву. Тем временем Комбат подбирался к «объекту» — если кто-то здесь знает о местонахождении шефа, то это старший.

Во мраке Рублев несколько раз терял его из виду, потом находил по отрывистым командам. Этот голос он слышал в первый раз.

— Надо фары включить, — хлопнул себя по лбу один из «рядовых». — У нас тут четыре тачки и микроавтобус. Если развернуть в разные стороны света, будет как на банкете.

Несколько человек кинулись к машинам. Улучив момент, Комбат ткнул стволом «Макарова» в коротко остриженный затылок. Противник вздрогнул, но не издал ни звука. Холодное прикосновение стали резко повысило резвость соображения: откроешь рот — заработаешь пулю.

Рублев потянул старшего в сторону. Почувствовал, как напрягся пленник, намереваясь провести прием и шепотом посоветовал на ухо:

— Не надо.

Никто не заметил исчезновения сразу двоих людей — внимание было приковано к осветившимся недрам двора — кустам, беседке, приоткрытой двери в один из подъездов. Один из автомобилей совершал плавный круг и сноп света скользил по лужам, полным листьев, и кирпичу стен.

Комбат успел затащить пленника за угол.

— Где Меченый? — спросил он, оставаясь за спиной старшего. — Если напутаешь, тебя из-под земли достанут.

Раз он видит этого человека впервые, значит есть все основания рассчитывать, что и старший не распознает голос. Это избавляло от необходимости стрелять в затылок — даже по отношению к заведомой мрази Комбат старался не позволять себе подобных вещей.

— Не знаю, он мне не докладывает.

— Значит, тебе не повезло.

Оба заметили машину из электросетей, подъехавшую к подстанции.

— Скоро дадут свет, — заметил Комбат. — Боюсь, ты его не увидишь.

— У тебя пушка без глушителя.