В самом деле, через несколько секунд схватки он дышал так, как будто пробежал пару километров.

В другой ситуации Экзаменатор, пользуясь явным преимуществом, устроил бы долгий балет. Вволю поиздевался бы на противником, убивая его медленно.

Но сейчас каждая секунда была на вес золота. Их могли заметить, сообщить стражам порядка — можно потерять все: кейс с долларами, свободу. Да и товарищ Рублев ускользнет — от своих намерений он не откажется, только вряд ли решится второй раз на открытый бой.

Поэтому Экзаменатор выкладывался полностью. Обтягивающие джинсовые брюки немного сковывали его движения, но не настолько, чтобы ослабить эффективность ударов. Комбат пропустил один удар, второй, потом третий. Но все еще стоял на ногах, крепился.

«Когда же я завалю его, наконец?» — мелькнуло в голове азиата.

Он уже изготовился к следующему удару, когда Комбат вдруг выдернул тюк из общей кучи и швырнул его в грудь противнику. Прекрасно зная, что тюк набит чем-то мягким и никак не может причинить вреда, тот все-таки инстинктивно увернулся. «Поломал» стойку, на мгновение потерял точный баланс всего тела.

Как раз на это рассчитывал Комбат. Наплевав на все премудрости он нанес бесхитростный, но своевременный удар — правой в голову. Под чугунным кулаком хрустнули зубы, лопнула кожа на тонких губах.

Экзаменатор давно отвык от боли — целую вечность он не пропускал таких сокрушительных ударов. Теперь ему пришлось испытать нечто похожее на удар электрического тока. Он был не смертельным, он не причинил вреда ни одному из существенно важных органов, но он нарушил внутреннюю целостность духа. Дала трещину твердая уверенность в себе.

И как всегда случается в единоборстве: убывающее у одного передается другому. Рыком разъяренного медведя Комбат нанес свой коронный удар ногой в печень. Как раз в этот момент взлетал могучий «Боинг» и его полу-грохот полу-свист с лихвой перекрыл все остальные звуки.

Экзаменатор выплюнул отвратительно-горькую, полную желчи слюну и вспомнил о кейсе. Куда делись сосредоточенность, умение концентрироваться, которые он воспитывал в себе десятилетиями — его подмывало оглянуться и удостовериться: на месте ли деньги. Он ничего не мог поделать с этой губительной раздвоенностью сознания. Вдобавок острая боль в печени сгибала пополам, как он ни старался выпрямиться.

Отступить, попробовать выиграть время. Экзаменатор еще пытался танцевать, раскачиваясь на носках, но Комбат пер вперед, ни на что не обращая внимание.

Его кулаки работали, как два чугунных маятника: первый-второй, первый-второй.

Чтобы как-то изменить ход событий, Экзаменатор упал на спину и попытался достать противника из лежачего положения. Но теперь он делал все чуть-чуть медленнее. Успев среагировать, Комбат захватил ступню и резко вывернул. Раздался хруст.

Два удара подошвой в голову — довершили дело.

Второй был чисто контрольным, уже первого хватило бы даже человеку в каске. Покончив с ночным убийцей, Комбат заглянул в кейс. Ничего интересного — минимум необходимых вещей на первое время. Закидав труп и чемоданчик мешками, он покинул багажное отделение.

— Что вы здесь потеряли? Посторонним вход воспрещен! — раздался вслед грубый окрик одного из грузчиков.

Рублев не стал оборачиваться. Вечером его ждала работа на кладбище — ремонт часовни. А завтра… Остался последний шаг: найти заказчика.

Подгоняя вагонку — доску к доске, вбивая гвозди один за другим, он думал. Наутро прямо из часовни связался с Удовиченко. Через сорок минут после звонка репортер появился на Ваганьковском.

— Ты просто обязан дать мне интервью. Называй цену.