Саймон вышел за дверь и побежал вниз по каменным коридорам Академии. Он знал, что Изабель была быстрой, так что он побежал еще быстрее, чем он когда-либо бегал на тренировках, и смог догнать ее в коридоре. Она остановилась в тусклом свете витража, когда он позвал её по имени.

— Изабель!

Она стояла и ждала его. Ее губы приоткрылись и поблескивали, словно сливы на зимнем снегу, призывающие опробовать их на вкус. Саймон мог видеть, как он подбежал к ней, заключив её в свои объятия. Как он поцеловал ее губы, узнавая какой она была прежде — его смелой, драгоценной Изабель. Все это уносилось прочь в водовороте любви и наслаждения. Он видел это как будто сквозь оконное стекло, как будто вы смотрите в другое измерение, которое можно увидеть, но к которому нельзя прикоснуться.

Саймон почувствовал острую горячую боль по всему телу, а не только в груди, как будто его поразила молния. Но он должен был сказать это.

— Я не твой парень, Изабель, — выкрикнул он.

Она побледнела. Саймон был в ужасе от того, как ужасно прозвучали его слова.

— Я имею в виду, я не могу быть твоим парнем, Изабель, — сказал он. — Я не он… я не тот парень, которого ты знала. Не тот, которого ты хочешь.

Он чуть было не сказал, что хотел бы им быть. И он действительно хотел. Вот почему он пришел в Академию, чтобы узнать, как быть тем парнем, которого все так желают вернуть. Он желал быть как он — удивительным героем, как в игре или фильме. Он был так уверен в этом, что сначала это было именно тем, чего он так сильно хотел.

За исключением того факта, что желая стать тем парнем, которого все хотят в нем видеть, он уничтожает того парня, каким он сейчас является: нормальный, счастливый парень, все еще играющий в группе. Парень, который мог бы все еще любить свою мать, который не просыпается холодной темной ночью, оплакивая мертвых друзей.

И если бы только он мог знать, какого именно парня она желала, или он желал.

— Ты помнишь все, а я же… я же не помню достаточно, — продолжал Саймон. — Я могу обидеть тебя, не желая этого. Я считал, что придя в Академию, станет лучше, но это не так. Изменилась вся игра. Мой уровень квалификации снизился, а уровень сложности упал до невозможного…

— Саймон, — прервала его Изабель, — ты говоришь как ботаник.

Она сказала это почти любовно, но только еще больше испугала Саймона. — И я не понимаю, о ком именно ты говоришь, о привлекательном сексуальном вампире Саймоне, или о ком-то еще?

Идеальные губы Изабель темным полумесяцем изогнулись на её бледном лице. — Потому что ты никогда не был привлекательным, Саймон.

— Оу, — сказал Саймон. — Слава Богу. Я знаю, что у тебя было много бойфрендов. Я помню, что среди них были и феи, и… — в другом наиболее нежелательном воспоминании, — … Лорд Монтгомери? Ты встречалась с представителем знати? Как я вообще когда-нибудь смогу конкурировать с ним?

Во взгляде Изабель все еще плескалась нежность, но на этот раз к ней примешалась и изрядная доля нетерпения.

— Ты и есть Лорд Монтгомери, Саймон!

— Я не понимаю, — сказал Саймон. — Мне что, еще и дали титул, когда превратили в вампира? — Возможно, в этом был смысл, ведь вампиры аристократичны.

Изабель устало потерла лоб. Казалось, это был жест пренебрежительной усталости, словно Изабель устала от всего этого, но Саймон видел, что ее глаза были закрыты, словно она не могла смотреть на него, когда говорила.

— Это был просто шутка между мной и тобой, Саймон.

Саймон устал от всего этого: осознавать обрывки своих воспоминаний с ней с одной стороны было так приятно, но с другой стороны — нет, ведь он также осознавал, что он не тот, кого она желала.