- Знаете, по-моему, у вас проблемы с доверием в отношениях.

- А по-моему, у вас проблемы с головой!

Теперь они сверлили взглядам друг друга, словно на спор – кто первый отведёт глаза: женские темно-карие или мужские зеленые. Первыми сдались зеленые.

- Извините, - Дягилев кашлянул и отвернулся к стене. – Я сказал лишнее. И непозволительное.

- Извинения приняты, - Лола тоже отвела взгляд в сторону. – Итак, возвращаясь к началу разговора. Что я могу сделать для вас, синьор Дягилев?

- Вы можете сделать официальное заявление для прессы, - он тут же снова повернулся. – О том, что между нами ничего нет.

- Это будет выглядеть глупо, - фыркнула Лола. – Глупо и нелепо. Нет ничего глупее, чем оправдываться.

- Мне это необходимо.

- А мне – нет.

За все недолгое время их знакомства Фёдор Дягилев смотрел на Лолу практически всегда с неприязнью или недовольством. А вот сейчас он откинулся на стуле и принялся разглядывать ее с каким-то странным интересом. Словно пытался что-то понять или определить для себя.

- Хорошо, - кивнул коротко. – Сколько?

- Сколько чего?

- Сколько стоит ваше заявление?

После первого шока от услышанного Лола рассмеялась. А он забавный, этот синьор Дягилев.

- Вы полагаете, что меня можно купить?

- Зачем так грубо? – мягко усмехнулся Дягилев. Он снова стал расслабленным и патрициански вальяжным. И голос снова мягко зарокотал. – У вас есть то, что мне нужно. Я хочу это получить.

- Что же, разумный и деловой подход, - Лола сложила руки на груди. - А вы уверены, что вам это по карману?

- Назовите цену, - все с той же вальяжной усмешкой ответил Дягилев.

И Лола назвала. Не слишком церемонясь и не намереваясь торговаться.

- Я хочу, чтобы вы приняли участие в моем показе через две недели.

- Что?!

- Я по вашей просьбе делаю публичное заявление. Вы по моей просьбе принимаете участие в показе, - Лола развела руками. – Честная сделка.

- Честная сделка?! - заревел басом – ну а чем еще может реветь бас – Дягилев. - Вы соображаете, что говорите? Чтобы я… - ткнула пальцем себя в грудь, - выступал на вашем… - ткнул пальцем в направлении Лолы, - в вашем… балагане?!

- Балагане? – Лола тоже может демонстрировать идеальный прогиб брови. Но Дягилеву нет никакого дела до ее бровей, он продолжает орать.

- Опера – это древнее, великое и прекрасное искусство! А не средство для звукового сопровождения вихляющих бедрами девиц!

- И не только девиц, - мурлыкнула Лола. А потом отчеканила: - Мода – это тоже древнее и прекрасное искусство, синьор Дягилев. Подревнее вашего будет. Так что не убудет с вас.

- Знаете, что? – он резко встал. – Идите вы к черту, синьора Ингер!

И продемонстрировал свою надменную патрицианскую спину в белой льняной рубашке.

Нервный какой. Да и что с ним разговаривать? Говорить надо с тем, кто все решает – с продюсером Дягилева. Он-то наверняка адекватный и совершенно не нервный - в отличие от синьора баса.

Точно. Так Лола и сделает.

***

Визит в офис к Лоле Ингер-Кузьменко ничего хорошего не принес. Фёдор даже не представлял, что эта девица настолько неадекватна. Джессика по-прежнему не реагировала ни на звонки, ни на сообщения. В общем, отношения с противоположным полом у Фёдора не складывались по всем фронтам. Зато Сол… обрадовал своим вниманием.

- Тео, малыш, у меня для тебя есть крайне интересное предложение.

Фёдор едва слышно фыркнул. Обращение «малыш» по отношению к нему позволяли два человека. И если в случае с Джульеттой это было понятно, то когда его так называл Браннер, едва достававший Фёдору до плеча и весивший, наверное, вдвое меньше, это было… ну, скажем, забавно.