Лола, поначалу сжавшаяся в комок, через несколько секунд расслабилась. Сама легла на него, прижалась лопатками к груди, макушкой уперлась ему в скулу, пальцы тут же привычно переплелись.

И замерли.

Вот и хорошо. Вот и славно. Еще пару минут такого тепла и покоя, а потом надо будет выключать воду – ванна и так почти полная. И можно продолжать греться дальше. А то, что там Лола может почувствовать нижней частью спины – ну, что поделать? Некоторые части мужского организма не подчиняются командам из головы и функционируют в автономном режиме.

Не бойся, девочка моя, я больше не причиню тебе боли. Клянусь.

***

Они лежали в облаке белой пены, почти под ним скрытые. Лежали и молчали. Даже шум воды больше не нарушал эту тишину. Но нарушила ее первой Лола.

- Как ты себя чувствуешь? Согрелся? В горле не першит? Дышится нормально?

Фёдор глубоко вдохнул – и шумно выдохнул. Эта роль мамочки, которую не пойми с чего, напялила на себя Лола, его уже порядком утомила.

- Если ты не прекратишь спрашивать меня про мое самочувствие, я сделаю что-нибудь ужасное.

- Что, например?

Задав этот вопрос, она вдруг подняла к нему лицо. А он повернул свое. И тут же сгорел в пламени темных бездонных глаз.

Все. Больше нет сил сдерживаться.

Но наклонялся к ней медленно. Успел еще заметить, как опустились в предвкушении длинные темные ресницы. Как приоткрылись в ожидании мягкие розовые губы.

А потом они оба ухнули в поцелуй с головой. А чуть позже чуть не ухнули под воду, увлекшись.

Потому что оторваться, продышаться, сдержаться – невозможно. Как он прожил эти месяцы - вечность! – без ее поцелуев? Без прикосновений мягких губ, без движений быстрого языка, нежной идеальности скул под его большими пальцами?

Да чуть не сдох без этого!

- Это и в самом деле ужасно… - выдохнула Лола, когда они все же решили вдохнуть немножко воздуха.

- Я знаю, - грустно согласился Фёдор. Он сам виноват, что воспоминания о близости у Лолы ассоциируются с таким словом!

- Ужасно прекрасно!

А потом она, обнаженная, скользкая и горячая, извернулась, оказалась сверху и…

И еще один поцелуй, при котором переход от прелюдии к основному действу – одно неосторожное движение. И совершить его с каждой секундой хочется все сильнее!

- Так, пора заканчивать с водными процедурами и переходить к постельному режиму! - прохрипел Фёдор.

- Вдвоем? – Лола не сводит с него совершенно сводящего его с ума взгляда.

- Конечно!

Халат он в этот раз оставил за собой – все равно он Лоле катастрофически велик. Зато ее получилось отлично укутать в большое белое полотенце и на руках отнести в постель.

С водными процедурами у них не заладилось – если рассматривать этот процесс в буквальном смысле. А с постельным режимом - если его тоже рассматривать в буквальном смысле - вышло и вовсе полное фиаско.

Халат и полотенце полетели на пол. Туда же Лола с шипением спихнула одеяло, которым Фёдор попытался ее укрыть. Ну что же… придется греть собой.

У нее возражений не было.

Доверчиво обнимала, прижималась, раскрывала губы для поцелуев. Так ли было в тот, первый раз, в Нью-Йорке? Он не помнил. Знал точно сейчас только одно. Это доверие и желание нельзя предать. Третьего шанса у него не будет, а за второй он поблагодарит судьбу потом. Сейчас есть дела важнее.

Целовать жадно приоткрытый рот. И все остальное тоже. Смотреть. Любоваться. Ужаснуться – от того, какая она маленькая и хрупкая – на фоне его рук, да и всего остального. Где были его глаза и мозги тогда, в Нью-Йорке?! Ладно, сейчас, сейчас он все исправит.

Поцелуями. Прикосновениями. Вдохами и выдохами.