Работник морга обрабатывает тело Анатоля при помощи различных инструментов, больше похожих на пыточные орудия.

Анатоль: Но…

Габриель: Господин Пишон, перестаньте. Пора двигаться дальше.

Она выключает экран.

Анатоль (возмущенно): Нет, постойте! Я хочу досмотреть!

Габриель снова включает экран. Анатоль, болезненно морщась, смотрит, как его тело обмывают.

Бертран: Господин Пишон, будьте любезны!.. Вообще-то мы с вами сейчас в суде! Габриель — председатель, Каролина — ваш защитник, а я представляю обвинение. Я прокурор.

Анатоль: В суде? И кого вы собрались судить? Мне не в чем себя упрекнуть. Я совершал только хорошие поступки.

Бертран: Вы уверены? Позвольте нам самим решить, так это или нет.

Габриель (обращаясь к Бертрану): Начнем с изучения его прежних воплощений.

АКТ II. Итоги прежних воплощений

Анатоль: …прежних воплощений? О чем это вы?

Габриель читает документы, собранные в папке. Качает головой.

Габриель: Душа номер 103–683, прежде чем стать Анатолем Пишоном, вы много кем побывали. Итак, по порядку: наложница в гареме в Древнем Египте, чистильщик рыбы в Карфагенском порту, английский солдат, японский самурай, и в 1861 году, в предпоследней жизни, вы были…

Анатоль: Постойте. Дайте я угадаю. Кем-то, кто умер в 1910 году и родился Анатолем Пишоном в 1957-м?

Габриель, Бертран и Каролина смотрят на него.

Анатоль: Кто-то знаменитый?

Бертран: Как странно. Когда рассказываешь людям об их прошлой жизни, они всегда думают, что были кем-то знаменитым. Они забывают, что 99,9% людей в прошлом были крестьянами, которые пахали на волах, рано вступали в брак, а пару им выбирали родители. Ели они в основном хлеб и похлебку, половина детей у них умирала еще во младенчестве, да и сами они умирали, дожив в лучшем случае до пятидесяти лет.

Габриель: Хм-м… Однако 103–683 был в прошлой жизни по-своему знаменит.

Анатоль (успокаиваясь): Виктор Гюго?

Габриель: Не совсем.

Анатоль: Жюль Верн?

Габриель: Это не писатель.

Анатоль: Наполеон III?

Габриель: Нет.

Анатоль: Мужчина?

Габриель: Женщина.

Анатоль: Актриса? Политик? Певица? Художница?

Габриель: Танцовщица.

Каролина: Вы танцевали канкан в «Мулен Руж». Вас звали Элизабет Луньяк по прозвищу «Стрекоза».

Габриель (наклоняясь к Бертрану): Чисто из любопытства — что такое канкан?

Бертран: Безумные девицы, которые визжат и машут ногами.

Габриель: В мое время этим занимались в основном визиготы.

Каролина (читает досье и улыбается Анатолю): Господин Пишон, вы… восхитительны. Брюнетка с длинными волосами и длинными ногами. Вы так легко порхали по сцене, что вас прозвали «Стрекозой».

Анатоль: Мне трудно представить себя женщиной.

Каролина: Вы сводили мужчин с ума. Носили корсет, который подчеркивал вашу пышную грудь, которую вы, не стесняясь, выставляли напоказ. И у вас была очаровательная родинка. Вот здесь.

Каролина лукаво указывает на уголок губ. Анатоль машинально повторяет ее жест.

Бертран: Тут говорится, что вы жестоко обращались с вашими воздыхателями.

Каролина: У красивой женщины порой не остается другого выбора.

Бертран: Вы были интриганкой, кокеткой, роковой женщиной, настоящей женщиной-вамп…

Анатоль (насмешливо): Да, вылитый я.

Каролина (обращаясь к Бертрану): Ты повсюду видишь одни пороки.

Бертран: Короче, исключительной дрянью.

Анатоль: Хотите сказать, что эта «Стрекоза» повлияла на мою следующую жизнь?

Бертран: Так же, как от вас зависит ваша будущая жизнь.

Каролина: Постой, еще ведь ничего не решено!

Бертран: Ждать уже недолго.