Бертран: Почему?

Габриель: Ну… Когда знаешь секрет фокуса, волшебство пропадает.

Бертран: И наступает разочарование?

Габриель: Нет, но… Наше воображение все преувеличивает. На самом деле все совсем не так. А вы верите в Бога?

Бертран: Зависит от дня недели. На Земле я вновь обретал веру, если находил место для машины на Елисейских Полях.

Габриель смеется. Пауза.

Бертран: Но на больничной койке, чувствуя приближение смерти, я уверовал по-настоящему…

Габриель: Потому что вам было страшно?

Бертран (пожимая плечами): Я почувствовал, что после смерти меня ждет какое-то откровение.

Габриель: Когда я сюда попала, то думала только об одном: сейчас я увижу Создателя.

Бертран: И что же произошло?

Габриель (улыбаясь): Я встретила только других людей, которые его искали.

Бертран (серьезно): Так вы верите, что существует Бог, который за все отвечает и все контролирует?

Габриель: Все зависит от дня недели. Идемте, я кое-что покажу вам.

Габриель выходит на авансцену, встает лицом к зрителям. Кажется, будто она смотрит на что-то в глубине зала. Бертран подходит к ней, прищуривается, приставляет ладонь ко лбу, и смотрит туда же, куда и она. Потом с недоумением оборачивается к ней.

Габриель: Иногда у меня такое чувство, что он здесь. И наблюдает за нами.

Бертран: Он?

Габриель: Временами мне кажется, будто я вижу, как над нашими головами парит огромный глаз.

Бертран изо всех сил всматривается, но ничего не видит.

Габриель (доверительно): Я думаю, что он невидимо присутствует, когда мы судим души. Из чистого любопытства. Мне кажется, он немного вуайерист.

Свет внезапно гаснет.

Габриель: Черт, опять пробки выбило!

Свет снова вспыхивает. Габриель выглядит немного испуганной, но быстро приходит в себя. Она садится на свое место и смотрит на часы.

Габриель: Так. Ну, и где же наша защита?

Габриель стучит по столу молотком. Анатоль и Каролина появляются, продолжая перешептываться.

Каролина встает лицом к судье, между ней и Анатолем.

Габриель: Ваше слово, мэтр.

Каролина: Прежде всего, я хочу напомнить, что господин Пишон был всего лишь человеком.

Габриель: И что же?..

Каролина: Он был обычным смертным и выбирал то же, что выбирает большинство смертных.

Габриель: К чему вы клоните?

Каролина: Его выбор каждый раз был продиктован желанием «поступить хорошо». (Она протягивает вперед руки ладонями вверх, как будто что-то взвешивает.) И он делал выбор в пользу верности, а не измены. Правды, а не лжи. Лона семьи, а не борделя. И, как следствие, в пользу серьезной работы, а не эфемерной театральной карьеры.

Бертран (ехидно): В пользу трусости, а не смелости. В пользу комфорта, а не риска.

Каролина: Я вас, между прочим, не перебивала!

Бертран: Все они предпочитают не искать счастье, а уменьшать дискомфорт.

Каролина: Смертным все видится в другой перспективе. Они видят только то, что у них под самым носом. И если господин Пишон виновен, вместе с ним виновна целая эпоха, весь мир, который следует осудить вместе с ним.

Анатоль: Вы уверены, что это удачная линия защиты?

Каролина: Доверьтесь мне.

Габриель и Бертран переглядываются, но не вмешиваются.

Каролина: Ваша честь, я была ангелом-хранителем господина Пишона, и могу утверждать, что мой клиент неоднократно проявлял храбрость! (Ищет нужное место в документах, находит.) Риск? Анатоль Пишон рисковал. Он прыгал с парашютом, занимался альпинизмом и горными лыжами!

Анатоль (шепчет ей): Надеюсь, у вас найдутся аргументы получше…

Каролина (снова роется в бумагах): У меня есть список… В нем 5281 доброе дело, совершенное моим клиентом.

Бертран: 5281?

Каролина: Совершенно верно.