Я растерянно смотрю в голубые глаза мужчины, понимая, что он загнал меня в ловушку.

– Брось, ты же не так глупа. Мы оба знаем, почему ты здесь. Не нужно истерик. Сделай так, как я прошу, и никто не пострадает. Тебе понравится. Всем нравится. Ты не первая.

– Я не понимаю, – напряженно говорю я. Мартин прищуривает глаза, холодно улыбаясь. Встает и направляется к прикроватному столику.

Мое сердце грохочет в груди, перекрывая музыку, доносящуюся снизу из клуба и шум машин, проникающий через открытое окно. Запах автомобильного смога кажется удушающим или дело в страхе, который добрался до горла, перекрывая дыхательные пути.

Мужчина стоит спиной ко мне, открывая ящик и доставая что-то оттуда. Вот он, мой шанс. Я могу сбежать. Дверь открыта, но я почему-то продолжаю сидеть на месте, словно скованная ужасом, не сводя взгляда с широких плеч Мартина Роббинса и его рельефной спины.

– Прежде, чем мы начнем, я озвучу правила, Реджина, – оборачиваясь, произносит он с ледяной улыбкой, от которой все внутри меня холодеет. Я смотрю в его глаза, как загипнотизированная.

– Правило, в принципе, одно. – Он подходит ко мне, не разрывая зрительного контакта. – Ни слова. Ни одного слова, Реджи. Все разговоры потом.

– Мар…

– Шшш, – он кладет палец мне на губы, призывая к молчанию. – Игра началась. Молчание, девочка. Ты не единственная… Я говорил. Не единственная, кто хотел заставить меня говорить. Еще никому не удалось. Это твое первое задание? – голубые бесстрастные глаза смотрят мне прямо в душу, и я медленно киваю. – Ты тоже не справилась. Но на самом деле, так и должно быть.

– Я… – с губ сорвался жалкий писк и мужчина мягко, но достаточно сильно обхватил рукой мое лицо, закрывая рот ладонью.

– Не бойся, – почти ласково говорит он. – Доверься мне. Я не причиню тебе боли, если ты будешь молчать. Договорились? Кивни, если поняла.

И я киваю, словно послушная марионетка. В голове проносится отчаянный вопрос. Почему я не убегаю, не сопротивляюсь, не зову на помощь? А потом я смотрю на наручники, которые он кладет мне на колени, и понимаю, чем может закончиться любая попытка остановить его.

Мартин удовлетворенно улыбается, и тянет меня за руку, заставляя встать. Ведет к изголовью кровати и толкает на подушки. Я всхлипываю, падая на спину, и он снова прижимает палец к моим губам, потом к своим. Гладит меня по щеке, словно ребенка. По волосам. Поднимает мои руки и одним резким движением стаскивает с меня платье. Не глядя на мое тело, Роббинс закидывает мои запястья за голову и пристегивает наручниками к изголовью. Я отчаянно дергаюсь, умоляюще глядя на мужчину, но он отрицательно качает головой. Его рука исчезает в кармане джинсов и достает оттуда черную повязку.

– Нет, пожалуйста, – кричу я, понимая ее предназначение. Мужчина хмурится и бьет меня ладонью по губам. Слезы стекают по щекам, рыдания сотрясают грудь. Одно мгновение, и ухмыляющееся жуткое лицо Мартина Роббинса скрывается за темной полосой ткани, закрывающей мои глаза. Он снова гладит меня по голове и отступает в сторону. Его шаги удаляются, и в какой-то момент в душе просыпается надежда, что на этом все закончилось, что он уйдет и оставит меня в таком состоянии – полуголую, испуганную. Что это и есть своеобразный шоковый тест или наказание за то, что я явилась в клуб с определенной целью, о которой он или догадался, или знал заранее.

Но все надежды рушатся, когда я слышу щелчок выключателя. Звук различимый, несмотря на массу фоновых звуков. Слабый свет, который я видела сквозь ткань еще секунду назад, исчез. Ублюдок просто выключил освещение.

Я прикована наручниками к кровати.