— И где же я буду присматривать за ними? — спросила я беспечным тоном, чтобы Алиса не подумала, будто я затаила обиду.

— Мсье Родолос вас отведет в собачью комнату.

— Значит, у собак есть комната? — спросила я, опять же без всякого стеснения. Алиса ни в чем не была виновата в конечном итоге, но, по правде говоря, я бы тут же, не сходя с места, надавала ей пощечин.

— Конечно, у них есть своя комната, — ответила Алиса. — Хозяйка настаивает, чтобы каждая собака спала на своей подстилке, и для них отвели отдельную комнату. Мы отнесем туда стул, чтобы вы сидя присматривали за ними.

Я как могла завязала передник, и мы вернулись на кухню. И как раз в эту минуту открылась другая дверь, и вошла мадам Розэ. На ней был голубой халат с белой меховой опушкой, а лицо густо намазано кремом. Она, извиняюсь за выражение, походила на пирожное. Но приняла меня очень любезно: видно было, что у нее камень с души свалился, когда увидела, что я пришла.

— А, мадам Франсинэ. Алиса, наверное, уже объяснила вам, в чем дело. Может быть, позже вы поможете в мелочах — вытрете рюмки или что-нибудь еще, — но главная ваша задача — присматривать за моими душками, чтобы они не подняли шума. Прелестные песики, но не привыкли быть вместе, да еще и одни, без людей, тут же начинают драться, а для меня непереносима мысль, что Фидо может укусить бедняжку Чау или Медор... — Тут она понизила голос и подошла поближе. — Кроме того, надо особенно следить за Малышкой, это белый шпиц с такими чудесными глазками. Мне кажется, что... момент приближается... и мне бы не хотелось, чтобы Медор или Фидо... вы понимаете меня? Завтра я отправлю ее в наш загородный дом, но до той поры хочу, чтобы за ней как следует присматривали. И притом ума не приложу, куда бы ее определить — как ни крути, только вместе со всеми, в их комнату. Бедная крошка, она такая нежная! Я не расстаюсь с ней всю ночь. Вот увидите: они не доставят вам беспокойства. Наоборот, одно удовольствие смотреть, какие они умные. Время от времени я буду заходить к вам, справляться, как идут дела.

Я тут же поняла, что это не любезность, а предупреждение, но с лица мадам Розэ, измазанного кремом, пахнущим цветами, не сходила улыбка.

— Люсьенна, моя девочка, тоже, конечно, зайдет. Она жить не может без Фидо. Даже спит с ним, представляете... — Но это она уже сказала какому-то воображаемому собеседнику, потому что мгновенно развернулась, вышла, и больше я ее не видала. Алиса, прислонившись к столу, тупо уставилась на меня. Нет, я вообще-то не имею привычки плохо думать о людях, но она уставилась на меня именно тупо.

— Когда праздник-то начинается? — спросила я, вдруг ощутив, что невольно говорю, как мадам Розэ, обращаясь не к человеку, а куда-то вбок, словно задаю вопрос вешалке или дверному косяку.

— Начинается вот-вот, — ответила Алиса, и мсье Родолос, который как раз вошел, стряхивая пылинки с черного костюма, важно кивнул головой.

— Да, как раз время, — подтвердил он, сделав Алисе знак заняться дорогими красивыми серебряными подносами. — Мсье Фрежюс и мсье Бебе уже пришли и просят коктейли.

— Эти всегда приходят пораньше, — вставила Алиса. — Уж конечно, чтобы выпить... Я все объяснила мадам Франсинэ, и мадам Розэ тоже сказала ей, что нужно делать.

— Вот и чудесно. Тогда проводите мадам Франсинэ в комнату. А я приведу собак: хозяин и мсье Бебе играют с ними в гостиной.

— Фидо был в спальне барышни Люсьенны, — напомнила Алиса.

— Да, она сама принесет его мадам Франсинэ. А теперь, не угодно ли пройти...

Так-то вот я и очутилась на старом венском стуле, ровно посередине большущей комнаты, где по полу были разбросаны подстилки, а еще стоял домик с соломенной крышей, точь-в-точь негритянская хижина: построили его по прихоти барышни Люсьенны для ее Фидо, как господин Родолос объяснил мне.