Я взглянул на часы. На всю эту мысленную околесицу у меня ушло четырнадцать минут. Почти то, что требовалось. Я взял рацию и вызвал Доукса:

— Сержант Доукс, доложите о своем месторасположении.

Доукс выдержал паузу и прохрипел:

— В данный момент я предпочел бы об этом не говорить.

— Повторите, сержант.

— Я преследовал правонарушителя и опасаюсь, что он заметил меня.

— Какого правонарушителя?

Снова последовала пауза, и у меня сложилось впечатление, что сержант, решив возложить всю работу на меня, не знает, как выразиться.

— Парня из моих армейских дней. Он попал в плен в Эль-Сальвадоре и считает, что это произошло по моей вине.

— Вам нужна поддержка?

— Пока нет. Я пытаюсь обмануть его.

— О'кей, старик, — произнес я, испытав священный трепет. Наконец-то мне это удалось.

Мы обменялись сообщениями еще несколько раз, чтобы доктор Данко услышал нас. Я каждый раз произносил «О'кей, старик». Когда около часа ночи мы связались в последний раз, я, испытывая полное удовлетворение, пребывал в приподнятом настроении. Вероятно, в следующий раз я буду говорить не только «о'кей, старик», но и введу в оборот выражение «вас понял» или даже «прием».

Найдя в гараже патрульную машину, отправляющуюся в южную часть города, я убедил копов доставить меня к дому Риты. Там, выйдя из автомобиля, я на цыпочках прокрался к своей машине и отправился домой.

Вернувшись к своей скромной койке и увидев ее в полнейшем беспорядке, я вспомнил, что в ней должна была бы находиться Дебора. Но она угодила в госпиталь. Завтра надо навестить ее. А тем временем я пережил памятный, но утомительный день. Меня загнал в пруд любитель отрезания конечностей, я пережил автомобильную аварию лишь для того, чтобы едва не утонуть. Потерял превосходную туфлю. И вдобавок ко всему, точно неприятностей было недостаточно, был вынужден подружиться с сержантом Доуксом. Несчастный, добитый Декстер. Неудивительно, что я так устал. Я рухнул в постель и мгновенно уснул.

Ранним утром следующего дня Доукс поставил свою машину рядом с моей на парковке полицейского управления. Он выбрался из автомобиля с нейлоновой спортивной сумкой в руках, которую тут же водрузил на капот моей машины.

— Ты прихватил с собой грязное белье для стирки? — вежливо поинтересовался я, но мой жизнерадостный заход очередной раз не достиг цели.

— Если это сработает, я прихвачу его или он прихватит меня, — мрачно изрек сержант и, расстегнув молнию сумки, добавил: — Если я прихвачу его, то дело закончено. Но если он прихватит меня, то… — Он извлек из сумки прибор спутниковой навигации и положил его на капот. — Если он прихватит меня, то ты приедешь мне на помощь. Представляешь, какие чувства я испытываю при подобной перспективе? — усмехнулся сержант, демонстрируя десяток ослепительно белых зубов. С этими словами он извлек из сумки сотовый телефон. — А это моя страховка, — закончил Доукс.

Я посмотрел на два небольших прибора, лежащих на капоте. Они не казались очень грозным оружием, но, наверное, мне удастся запустить одним из них в чью-то башку.

— А базуки у тебя не найдется? — поинтересовался я.

— Базука не понадобится. Хватит и этого, — ответил Доукс и в очередной раз запустил руку в спортивную сумку. — И вот это, — добавил сержант, показывая мне блокнот для стенографии, открытый на первой странице. Там был записан ряд цифр, а под ним ряд букв. Из спирали обложки торчала дешевая шариковая ручка.

— Перо сильнее оружия, — заметил я.