Дэвид начинает плакать. Я поднимаю его на ноги. И его, и Джейкоба, и Бена, зная, что сейчас они нужны друг другу.

— Послушайте, ребята, — говорю я так убедительно, как только могу. — Сисси поручила вам работу. Оторвите эти чертовы крюки от нашей лодки. Через рубашки, не прикасайтесь к ним голыми руками. Поняли?

Джейкоб кивает, я осторожно беру лицо Дэвида в ладони. У него такая тонкая кожа. Он не создан для этого мира. Взглядом я пытаюсь передать ему свою смелость. Он кивает.

— А сейчас идите! — я выталкиваю их на палубу.

Они кидаются каждый к своему крюку.

Теперь и я прыгаю через борт, ныряя в воду.

Меня охватывает жидкая ледяная тьма. Течение несет меня. Я борюсь с ним, противостою вихрям, которые едва не переворачивают мое тело. Стоит им поддаться, и я окончательно перестану понимать, куда мне плыть. Я гребу изо всех сил, забыв о точном направлении, просто стараясь выплыть, пока мои легкие еще не взорвались.

Наконец я врезаюсь в берег. Острые камни режут мне ладони, пальцы застревают в трещинах. Я выбираюсь, мокрая одежда тянет меня к земле. Я заставляю себя встать и идти. Вот лодка. Дальше, чем я думал, река унесла меня почти на пятьдесят метров. По ладони течет что-то теплое. Мне не надо смотреть, чтобы понять. Это моя кровь, текущая из порезов.

Снова раздаются вопли, такие пронзительные, что кажется, будто небо и луна вот-вот разобьются на мелкие осколки. Три каната, которые тянули охотники, неожиданно провисают, и задранный кверху борт с плеском опускается. Они отпустили лодку; они идут за мной.

— Сисси! Ты где?

— Тут. Быстрее!

Она стоит у груды брошенного на землю снаряжения. Веревки, крюки, заряженное гарпунное ружье. Наверное, они оставили его здесь раньше на всякий случай. Если мы сумеем вырваться из первой ловушки, они просто побегут дальше и приготовят еще одну.

— Они идут, Сисси.

— Знаю.

Я поднимаю гарпунное ружье. Пытаюсь, во всяком случае. Оно весит чуть ли не больше меня. Я бы не сумел его нести, не говоря уж о том, чтобы им пользоваться.

— Сисси, помоги мне с этой штукой. Вместе мы сможем ее поднять.

Она не отвечает.

Я поднимаю глаза. Ее нет.

Недалеко, слишком недалеко, раздаются вопли. Очень близко. Я взбегаю на вершину холма. Вот она — примерно на середине склона в лунном свете видна фигура Сисси. В ее мертвенно-бледной руке стиснут кинжал. К ней кидаются двое охотников. Долгие часы изнурительного бега сожгли весь жир в их телах. Видно каждое ребро, полупрозрачная кожа хлопает при каждом движении, как выстиранное белье на веревке. Третьего охотника нигде нет. Сисси не двигается. Им примерно двадцать секунд бежать до нас, и она ждет, пытаясь найти лучший угол для броска. Но она не понимает их так, как я. Я знаю их тактику.

— Сисси, — подбегаю я к ней, — сейчас!

— Нет, — шепчет она, — слишком далеко.

— Они сейчас разделятся. Один справа, другой слева — они бросятся на нас с разных сторон. Чтобы сбить тебя с толку, чтобы дезориентировать тебя. Ты будешь целиться в одного, а другой в это время бросится тебе на спину. Сейчас, Сисси!

Я ее убедил. Незаметным глазу движением она кидает кинжал в сторону от бегущих охотников. Они, не замедляя бега, поворачивают головы и следят за вращающимся, мерцающим в лунном свете клинком, за тем, как он описывает плавную дугу над рекой и возвращается к ним. И в последний момент перепрыгивают через него.

Они снова поворачиваются к нам и издают победный визг. Они знают. Им рассказали о кинжалах Сисси.

Но они знают не всё.

Это не единственный кинжал в воздухе.

Пока они не спускали глаз с первого, Сисси запустила еще один.

Одного из охотников мощным ударом сносит в сторону, как будто кто-то дернул за невидимый поводок.