Машинально Родимцев отшатнулся от замершего Окурка.

– Вот оно, что, падло! – заревел телохранитель. – Убийца вонючий!

Он схватил обеими руками за ветровку Николая, тряс его изо всех сил, потом отбросил к стене, выхватил пистолет. Сейчас выстрелит, равнодушно подумал Родимцев, будто ствол нацелен не в него – в другого, незнакомого человека.

«Москвич» подскочил к под»езду, из которого выскользнули два килера. Ром, мимоходом, не целясь, выстрелил в спину Окурка. Тот изогнулся и рухнул на пол, орошая его брызнувшей кровью.

Полкан прыгнул на переднее сидение. Ром задержался.

– Шавка, быстро – в машину!

Родимцев стоял, не сводя взгляда к корчившегося на бетонном полу Окурка.

– Кому сказано!

В ответ – отрицательное покачивание головой. Ром медленно поднял «макаров», прищурился. Вот и все, снова подумал Родимцев. Страха не было – одно паршивое любопытство: как приходит смерть, что чувствовал тот же сухощавый мужик, которого только – что отправили на тот свет?

Выстрелить килер не успел – ему помешал спустить курок подскочивший «фордик».

– Ром, опусти ствол! – голос Вавочки необычно строг. Обеими руками она держит маленький, «дамский» пистолетик, нацеленный в минибосса. – Уезжай!

Килер усмехнулся. Дескать, черт вас разберет, Ольховых, то мочить, то уезжать. Демонстративно плюнул на истекающего кровью Окурка и прыгнул в машину. «Москвич» рванул с места и исчез за углом.

Подчиняясь повелительному жесту Вавочки, Николай послушно уселся рядом с ней.

От отделения милиции неторопливо ехали два «газона». Наверно, перепуганные жильцы дома ещё не успели звякнуть в отделение…

– Наверно, ты думаешь, что я – колдунья? – насмешливо говорила Вавочка, ввинчивая машину в поток транспорта. – Признаюсь, нечто подобное имеется, но не до такой степени. Повадки банковских шестерок, слава Богу, изучила. Узнав про очередное покушение, поняла – тебя подставят.

– Но стрелял же не я? Отпечатки пальцев, показания свидетелей. Той же глухонемой бабки, которая не слиняла, услышав выстреры.

Мастерски обогнав почти по тротуару многотонный фургон, резвый «фордик» подсек длинный «линкольн». Водители фургона и «линкольна» дружно, будто сговорились, покрыли нахального водителя трехэтажными матюгами. Вавочка удовлетворенно усмехнулась – любые матюги в свой адрес она воспринимала светскими комплиментами.

– Показания легко подделываются, отпечатки пальцев меняются. Ольхов – мультимиллионер, что ему стоит бросить в топку, так называемого, правосудия несколько сот кусков баксов. Мелочевка! Недавно завели на него уголовное дело и… погасили. Уж не знаю, сколько это ему стоило… Поэтому Ром и его компания ничего не боятся, знают – босс выручит.

Родимцев – не новорожденный, слава Богу, прошел и следствия, и допросы, и камеры изолятора, и бараки зоны, общался с убийцами и насильниками, грабителями и торговцами наркотой. И все же слушать мерзкие откровения, сползающие грязью из нежных девичьих губок, было до тошноты противно.

К тому же, в голове – истекающий кровью друг… Бывший друг… И направленный на него Ромом ствол.

– Удалось сфотографировать протокол? – спросил Николай, пытаясь отвлечься от страшных видений.

Вавочка прочно освоила крайний левый ряд, иронически усмехалась, когда мчащиеся за ней легковушки просительно мигали.

– А зачем фотографировать, трудиться?

Она кивнула на небрежно брошенный на заднее сидение дипломат.