Последняя фраза – рашпилем по измученной душе.

– Единственная просьба, – перебил слюняво улыбающегося садиста Николай, – освободите девушку из лап убийцы и палача. Ничего не пожалею, все сделаю, как скажете!

Антон внимательно вгляделся в лицо собеседника. Будто пытался проникнуть в самую глубь его сознания.

– Вот оно что! Признаюсь – догадывался, но твердой уверености не было. Любовь! Ладно, подумаю нал твоей просьбой, но сейчас ничего обещать не могу.

Заворчала рация. Чередов внимательно выслушал доклад подчиненного сотрудника.

– Пасите. Глаз не спускать. Только – осторожно, не засвечивайтесь, – отключился и повернулся к Родимцеву. – Ну, вот и все. Почти все. Сейчас мы сопроводим тебя в нашу тюрягу. Там и обсудим остальные проблемы. Включая и освобождение твоей девочки… Не пугайся, временное заключение в наших общих интересах. Пусть Ольхов малость поволнуется, волнение подследственного заставляет его совершать ошибки. А ты укроешься от бобиковых и полканов, которые тебя непременно будут искать.

Чередов поднялся с дерева, потянулся.

– Пора в дорогу. До машин – четверть часа прогулки. Пошли.

В сопровождении двух сотрудников с автоматами капитан и его агент двинулись в сторону от лесной дороги…

Белая «волга» мчалась в сторону Москвы.

Сидя между двумя молчаливыми парнями в камуфляже, Родимцев думал не о хитроумной операции, закрученной госбезопасностью, не о своей роли в ней, не о предстоящей отсидке в камере изолятора – перед глазами стояла нежная и взрывчатая, грубая и заботливая, вызывающе сексуальная и стыдливая девушка.

Антон тоже помалкивал. Видимо, продумывал очередные шаги в порученном расследовании дела Ольхова и его подельников.

Неожиданно запищала рация.

– Слушаю, второй, – негромко откликнулся капитан. – Так… Так… На каком километре?… Понятно… Представитель прокуратуры на месте?… Хорошо… Еду!

Родимцеву показалось, что Антон бросает на него сожалеющие взгляды. В груди зародилось тревожное чувство, принялось расти, пухнуть. Что произошло на подмосковной дороге, какое отношение имеет неизвестно какое происшествие к судьбе беглеца?

– Ты вот что, друже, – повернулся к пассажиру фээсбэшник. – Держи себя в руках, будь мужиком.

– Что случилось?

– Приедем – сам увидишь.

Снова отвернулся от Николая и прочно замолчал.

Наконец, приехали.

К обочине прижался знакомый «мерс». В нем – три окровавленных трупа. Рядом с мертвым водителем – застреленный в упор банкир. На заднем сидении, скорчившись, лежит Бобик.

А возле придорожных кустов за кюветом лицом вниз – мертвая Вавочка. Так спокойно лежит, будто утомилась и прилегла отдохнуть.

Рядом с «мерсом» – оперативка милиции, машина скорой помощи. Сотрудники фотографируют, измеряют, собирают вещдоки. Обычная картина расследования.

Здесь же следователь беседует с двумя свидетелями: пожилой женщиной и юрким пацаненком. Женщина испугана, трясутся руки, по щекам текут слезы, слова вымолвить не может. Пацан, наоборот, оживлен, разговорчив. Наверно, насмотрелся по телеку зарубежных боевиков с горами трупов и реками крови. Возбужденно размахивает руками, от волнения глотает слова,

Антон подошел к следователю, о чем то заговорил. Видимо знакомы, называют друг друга по именам. Родимцев остался стоять рядом с «волгой», ватные ноги не подчинялись, в голове клубится, почему то бледно серый, туман. До него доносятся вопросы и ответы беседующих, но – по касательной, не застревая в мозгу, не вызывая никаких реакций.