Николай сидел за столом, выложив на него руки, сжатые в кулаки. Волновался. Еще бы ему не волноваться – первая в жизни вербовка. Все было – следствие, изолятор, суд, зона, преследование бандитов, сыскарей и чекистов, драки и перестрелки, но никогда никто его не вербовал.

Если, конечно, не считать экзаменов, устроенных Ольховым. Но проверки не завершились подписанием анкет и заявлений. Без бюрократичского «чистописания» – разве это вербовка?

Поэтому будущий сексот с опаской и любопытством глядел на расхаживающего по комнате капитана. Будто кролик на удава, который готовится накинуться на него.

– Думаешь, речь пойдет о Симке? Зря. С ней все заметано и решено – женюсь. Конечно, не ради телки, какой бы аппетитной она не было – ради пацана, которого она носит… Излагаю понятно?

Родимцев молча кивнул. Да, все ясно. Кроме одного – кто завязал в Симке человеческий зародыш: отбывший наказание зек или капитан госбезопасности. А может быть, кто то третий… четвертый… пятый? Разворотливая девка выберет наиболее выгодного папашу. Не для сына или дочери – для себя.

– Симкина тема отработана, пойдем дальше. Надеюсь тебе известно, что во все времена силовые структуры работали с завербованными агентами. Сами по себе милиция, разведка контрразведка и госбезопасность ничего сделать не могут. Бессильны.

Капитан безостановочно мерял шагами комнату, попутно заглядывал в буфет, на кухню, в книжный шкаф. Будто подпитывался оттуда протухшими доказательствами читаемой лекции. На оплывшем лице одна гримаса сменяла другую. То – презрительная, то – гордая за свое место в жизни, то – насмешливая.

Соответственно, работали руки. Казалось, они живут своей жизнью, отдельно от выражений лица. Говоря о госбезопасности, капитан ласково огладил томик о железном наркоме. Упоминая о защите отечества от посягательства зарубежников и местных, российских воротил криминального бизнеса, так же ласково прошелся пухлой ладонью по полным собраниям сочинений великих политиков.

Родимцев слушал и недоумевал. Спрашивается, к чему вся эта говорильня? Предложить в лоб сотрудничество – все дела. А Чередов льет и льет из себя жидкий кисель с отвратным запахом плесени.

Неожиданно лекция прервалась. Будто лектор подслушал обидные для него мысли слушателя. Перестал бегать по комнате, присел к столу, наклонился к Николаю. Так близко, что того обдал чесночный аромат.

– Короче, выхода у тебя, парень, нет. Со всех сторон замаран. Поэтому упрашивать и убеждать не стану – не к чему зря терять время. Откажешься – никто тебя не спасет: ни Ольховы, ни, тем более, милиция… Усек?

Очередной кивок подопытного кролика. Усек. Накрепко, до крови.

– Нас интересует все происходящее в ольховском особняке, – голос фээсбэшника посуровел, из него изгнаны сочувствие, поучительность, осталась сплошная засуха. – Ты – умный парень, понимаешь что к чему.

– Не понимаю, – впервые за короткую вербовочную беседу отозвался «агент». – Что именно? Как банкир трахает свою секретаршу, тоже сообщать? Какого цвета нижнее белье у его дочери – информировать?

Сохраняя на лице почтительную гримасу, Родимцев откровенно веселился. Про себя награждал хитроумного вербовщика самыми изощренными словечками, почерпнутыми на зоне. Вахлак, дерьмо собачье, фрайер вонючий, щипач, сявка, овца шебутная!

А капитан разочарованно откинулся на спинку стула, с насмешливым интересом оглядывал наивную физиономию банкирского телохранителя. Раньше тот казался ему более понимающим и умным, сейчас – придурок придурком, дебил дебилом.

Но нередко самые непроходимо тупые сексоты оказываются наиболее полезными. Ибо, не задумываясь над происходящими рядом с ними событиями, просто фиксируют их и – докладывают.