«И этих избранных – уже пол-Аргоса, – подумал Конан не без досады. – Ловко тут все устроено. Каждому дураку здесь внушают, будто он единственный в своем роде. Сперва ему морочат голову, потом заколдовывают – и готов очередной послушный болванчик, способный исполнять волю магов Дарантазия в любой момент. Ладно, поглядим, как они совладают с Конаном из Киммерии… Как говорится, в добрый путь, друзья».

Конан глуповато улыбнулся и полез в лабораторию.

Здесь все было оборудовано таким образом, чтобы поражать впечатлительные души. Стены были задрапированы темными покрывалами, которые свисали причудливыми тенями, наподобие паутины. Широкие ленты и цветные цепи, выкованные из меди, латуни и серебра, перетягивали драпировки. Иные напоминали по очертаниям человеческие фигуры, другие – морские существа со щупальцами, третьи – бабочек.

«Умно придумано», – невольно восхитился Конан.

Канделябры в виде фантастических существ поблескивали по углам. Окон здесь не было, но там, где обычно размещаются окна, находились черные зеркала, и в них многократно отражались Фульгенций и его гость.

«Слишком много Фульгенциев, – подумал Конан, ухмыляясь. – Зато Конанов – в самый раз. Чем больше Конанов – тем лучше, не так ли?»

Эта мысль по-настоящему развеселила его. И Конан понял, что все-таки он нервничает. Здесь ему было крепко не по себе. Все его варварские инстинкты вопили против того, чтобы находиться в подобном месте и рядом с подобным человеком. Больше всего на свете Конану хотелось сейчас вытащить меч и поразить мага в самое его черное сердце. А вместо этого он глуповато улыбался и озирался по сторонам, изображая глубочайшее восхищение.

На маленьком столике с тонкими кривыми ножками находился кувшин с изогнутым носиком. Рядом с кувшином стоял бокал из зеленого прозрачного стекла. Фульгенций взял бокал и бережно поднес его к свету.

– Полюбуйтесь, мой друг, – произнес маг, – какая замечательная работа! В это стекло вмурована настоящая живая муха, а рядом с ней – стрекоза и бабочка. С другой стороны – паук. Все эти существа были пойманы стеклодувом и помещены в расплавленную стеклянную массу. Взгляните, как искусно! У бабочки и стрекозы даже не подпалены крылья. Без магии тут не обошлось, разумеется. Мне очень нравится этот стиль.

Конан подошел и уставился на кубок. Работа действительно восхитительная, не откажешь. И крылья у стрекозы позолочены.

– Они настоящие, не искусственные? – недоверчиво осведомился киммериец у мага.

– Абсолютно настоящие, они были еще живыми, когда их бросили в массу для изготовления стекла,- заверил Фульгенций. – Хотите уметь изготавливать подобные вещи? Мне под силу превратить вас в ремесленника-художника. За полгода вы сможете заработать себе на таких кубках целое состояние. Будете богаты, знамениты…

– Стать ремесленником? – Конан сморщил нос. – Работать, согнув спину? Делать «полезные вещи для других людей»? Увольте! Это – отвратительно! Как у вас только язык повернулся предложить мне подобное… неприличие! Я ненавижу ремесленников! Еще больше, чем крестьян, это тупое племя мошенников… Ремесленники – тоже мошенники, но хитрые. Они обдуривают народ. Всучивают разный товар, половина из которого не нужна.

– Разве такой кубок не вызывает у вас желание обладать им? – удивился Фульгенций.

Человеческая природа никогда не перестанет удивлять мага. Почему этот глупый Конан не поймет, наконец, чего ему не хватает? Почему он так отчаянно цепляется за свою физическую силу? Разве можно добиться успеха одной только физической силой? Люди невероятно обделены умом. И Конан – не исключение.

– Я хочу обладать этим кубком, – прорычал Конан, – но просиживать над тиглем и этой самой стеклодувной печкой – как там она, проклятье на нее, называется! – нет уж, увольте! И платить деньги за товар я тоже не люблю.