– Все может быть. Но на последних играх, где я был судьей, Мерет Остроглазый метнул свой шест невиданно далеко, а росту в нем шесть футов пять дюймов всего-то. Если они были такие силачи и скороходы, отчего же мы добиваемся большего, чем они?

Перевалив через последний перед Силфалленом холм, Сигурни остановилась.

– Вот я и дома, – показала она на хижину у ручья. – А ты так и шагай на юг по этой дороге.

Он с поклоном поцеловал ей руку.

– Благодарю тебя, Сигурни. Ты хорошая спутница.

– Боюсь, ты презрел самое лучшее, что во мне есть, – сказала она. И улыбнулась, сама себе удивившись.

Он, не отпуская ее руки, покачал головой:

– Самого лучшего в тебе, думаю, не видел еще ни один мужчина. Прощай! – Он пошел было прочь, но обернулся на ее слова:

– В старину горцы были свободными, несгибаемыми людьми. Может, нам потому и кажется, что они были сильнее. Вместо того, чтобы шесты метать, они побивали врагов. Пусть не все они были семифутовой вышины – главное, что такими они себя чувствовали.

Лоран поразмыслил.

– Я хотел бы снова с тобой увидеться. Дашь мне место у своего очага?

– Приходи с хлебом-солью, Паллид, тогда и увидим.

3

Если Лоран и почувствовал разочарование при виде толстого пекаря, у него достало учтивости не показывать этого, за что Тови был несказанно ему благодарен. Войдя в старый каменный дом, Паллид строго соблюдал все обычаи, величал Тови лордом-ловчим и обходился с ним так почтительно, что мог бы послужить примером для односельчан старого хлебопека.

Тови развел огонь в задней комнате, попросив жену собрать на стол и утихомирить детей – насколько это было возможно с семью ребятишками в возрасте от трех до двенадцати лет.

– Я ценю твою обходительность, – сказал смущенный хозяин гостю, который упорно отказывался сесть, – но ты должен был заметить, что клан Лода не придерживается более старых обычаев. Мы расположены слишком близко от Нижних земель, и завоевание затронуло нас сильнее, чем всех остальных. Титул лорда-ловчего отменен, и правят нами законники, назначенные бароном Ранульфом. Мы запуганы, Лоран. Нас, раскиданных по склонам Хай-Друина, осталось меньше трех тысяч. В клан входит семнадцать деревень, из которых самая большая – наша, Силфаллен. Бойцов у нас больше нет, кроме разве что Фелла с его лесниками, да и те отчитываются перед капитаном баронской стражи. Боюсь, молодой человек, старые порядки погребены не менее глубоко, чем мои товарищи на Золотом поле. – Тови потянул носом и опустил глаза под твердым взглядом пришельца. – Так что давай-ка без церемоний. Садись и рассказывай, зачем пришел.

Лоран повесил свой травянисто-зеленый плащ на спинку мягкого стула, сел и уставился на огонь, собираясь с мыслями.

– Мы, Паллиды, – начал он, – понесли на Золотом поле большие потери, но мы живем высоко в горах и потому лучше сохранили свои традиции. Юношей у нас все еще учат сражаться и гордиться своими предками. Я не в упрек это говорю, ибо понимаю, что под самым боком у захватчиков жить нелегко. А пришел я к тебе с посланием от моего лорда-ловчего. Он передает, что Паллидам, наделенным Даром, снятся кровавые сны. Грядет новая война, говорят они. Провидцы встречали в горах волков-стервятников, видели Красную Луну, слышали крики умирающих и вой баньши. Мой лорд-ловчий хочет знать, посещали ли ваших Одаренных такие же сны.

– Одаренный у нас только один. Когда-то он был славным воином, а теперь ездит по горам на собаках, сильно пьет, и на его сны полагаться нельзя.

Жена Тови внесла на подносе две кружки эля, хлеб, холодное мясо. Поставила все это на стол, улыбнулась устало мужу и вышла.