Арка пожала плечами:

– Это же очевидно, разве нет? Чтобы все выглядело как можно убедительнее.

– Никто не ожидал, что ты телепортируешься, – заметил Ластианакс.

Хоть Арка и объяснила ему свой взгляд на природу своих странных способностей, унаследованных от отца и активизирующихся в момент смертельной опасности благодаря проклятию, маг по-прежнему чувствовал себя неуютно, вспоминая об этом. Он не мог не думать, что девочка не совсем человек. Зато Арка, похоже, совершенно не переживала по этому поводу, только огорчалась, что каждый раз, исчезнув и затем появившись в другом месте, теряет уйму сил.

После своей последней телепортации девочка больше не могла применять магию. Каждый раз, когда она пыталась это сделать, у нее начинала кружиться голова, словно ее анима так сильно пострадала, что теперь не терпела даже малейшего магического усилия. В донжоне, куда временно поселилась Арка, Ластианакс с удивлением увидел, как она пытается левитировать разные предметы. Либо безделушки из коллекций Палатеса оставались лежать на земле, либо падала сама Арка. Затем девочка принималась плакать и начинала все сначала. Такая картина глубоко огорчала Ластианакса.

Девочка сидела рядом с ним, подтянув колени к груди и уткнувшись в них подбородком, и, вероятно, тоже думала о своих неудачных опытах. Она с задумчивым видом покусывала прядь своих светлых волос.

– Мастер, я много думала, – проговорила она через некоторое время. – Поскольку я больше не способна творить магию, не думаю, что могу и дальше быть вашей ученицей.

Она сделала глубокий вдох. Ластианакс знал, что последует дальше, но не хотел этого слышать.

– Мне пора возвращаться в Аркадию. Помогите убедить Пирру отдать мне живую лазурь.

Ластианаксу показалось, что его ударили в грудь. В глубине души он надеялся, что ему просто нужно подобрать правильные аргументы, и тогда Арка передумает.

– Тебе не обязательно заниматься магией, чтобы и дальше быть моей ученицей, – сказал он, стараясь говорить как можно убедительнее. – Тебе даже не обязательно быть моей ученицей, чтобы остаться здесь. Твой дом здесь, в Гиперборее, в донжоне.

«Рядом со мной», – хотел добавить он. Однако из-за дурацкой застенчивости промолчал.

Арка покачала головой:

– Мне больше нет места в этом городе. Маги всегда будут подозревать, что это я привела сюда амазонок. Каждый раз, когда я об этом думаю, мне кажется, что я заново переживаю судебный процесс. К тому же я убила василевса.

– Это была самооборона, – заметил Ластианакс.

– Неважно. Люди все равно будут меня подозревать, – возразила Арка безапелляционным тоном. – Даже Фретон старается со мной не разговаривать, хотя вместе с вами пришел меня спасать.

Ластианакс догадывался, что Арку тяготит не только неприязненное отношение горожан, но еще и одиночество. Ее приятель Стерикс погиб. После смерти своего наставника Касик бросил учебу и полностью посвятил себя ремонту купола. Остальные ученики относились к девочке с настороженностью. Седьмой уровень никогда не отличался особым гостеприимством к пришельцам, однако следовало признать, что жизнь Арки стала особенно тяжелой.

И все же маг воспринимал ее решение покинуть город как свой личный провал как наставника. Он не сумел разжечь в Арке желание остаться. В то же время он не понимал, почему девочку так тянет к ее народу. Она ведь сама призналась, что короткое пребывание в Аркадии прошло вовсе не так радужно, как она ожидала.

– Лес – мой дом, – просто ответила Арка, когда юноша задал ей этот вопрос. – А ваш дом – Гиперборея. Здесь не хуже и не лучше, но именно в лесу мои корни, понимаете?

Ластианакс не был уверен, что понимает.