Тем временем мой родственник еще далеко отсюда, и неизвестно, не повернул ли он назад. Ты мог убить его много раз, а я до сих пор не вижу его головы. Ты – колдун, может быть даже – демон. По ночам ты не дышишь. Это – твое дело. Я хочу видеть Бернегарда мертвым, а не созерцать живые статуи!

Сквирр расхохотался ему в лицо. – Ты так и не понял, ничтожество, во что ввязался? Ты нужен мне, как материал для опытов. Мне плевать на твои желания. Тебе не уйти отсюда. Но, как я уже сказал, свое обещание я выполню. Бернегард будет мертв.

Сигур бросился на него с кулаками, но Сквирр, отделившись от пола без всякого видимого усилия, перекувыркнулся в воздухе и уда-рил Сигура в грудь ногами.

Упав, аквилонец ударился головой о стену и потерял сознание.

Потом, спустя время, когда он открыл глаза, сознание все еще не вернулось к нему. Он двигался, говорил, испытывал чувства, но все это было чужое, ибо нечто вселилось в тело аквилон-ца и сделало его своим. Сигура не стало.

Если это кому-нибудь интересно, то душа его угодила в смрадную, душную темноту, где живут мерзкие чудовища – Зависть и Отчаяние.

Спустя несколько дней Закир повстречал при уже известных нам обстоятельствах уже не прежнего Сигура, а того, кто поселился в его теле.

Прошло одиннадцать дней.

Когда Бернегард увидел вдали купола, пылающие на солнце, он остановил своего коня, спешился и опустился на песок.

Юный рыцарь млел от радости. То, что казалось ему недостижимой мечтой, грезой, чарующим сном, теперь показалось наяву.

– Это ведь не мираж? – спросил он у своего проводника.

– Посмотри сам, – отозвался Конан. – Вот приметные скалы, все сходится. Мираж не повторил бы рисунка карты. И потом, разве ты не видишь, как волнуются лошади? Они чуют воду. Их миражами не обмануть.

Варвар тоже испытывал радость, но не выражал ее столь открыто. Приключение близилось к концу. Правда, самая опасная его часть еще впереди, но зато обратная дорога всегда легче – это он знал на личном опыте.

Конан внимательно изучал песок под копытами своего коня. Ветер изрядно потрудился, заметая следы, но кое-что осталось для глаз бывалого следопыта. Множество отметин, тонких, будто царапины. И оставлены эти следы недавно, совсем недавно…

– Поблизости ильроахирримы, – сказал киммериец. – Я понял, почему они не напали на нас раньше.

– Почему? – поинтересовался Бернегард.

– Им нужно было, чтобы мы очутились здесь.

Все это время волки песков провожали нас, пасли, как баранов. Если бы мы сбились с пути, они атаковали бы, но не всерьез, а так, чтобы мы вернулись на нужное направление.

– Ты хочешь сказать, что мы в ловушке? – Бернегард поднялся на ноги и инстинктивно ухватился за рукоять меча.

– Тс-с! Не делай резких движений! – остановил его варвар. – Пусть они думают, что мы ни о чем не подозреваем. Тогда на нашей стороне окажется пусть небольшое, но все-таки преимущество.

– Распоряжайся, – кивнул ему Бернегард. – Я надеюсь, ты понимаешь, что твой гонорар зависит от того, останусь я в живых, или нет.

– Если я буду мертв, какой мне прок в деньгах? – весело отозвался Конан. – Теперь садись-в седло и неспешно следуй за мной. Под укрытием стен нам не страшны стрелы, а огромные вараны не решатся лезть в человеческое жилье, даже заброшенное.

Путники миновали парадный вход, у самого порога которого намело целый бархан песка. Но за порог пустыня не переступила, словно дворец охраняло сильное заклятие.

Источенные временем ворота вели во внутренний двор.