Она включила первую скорость, и, о чудо, 204‑я выехала на улицу. Они миновали крутую тачку с воющей сиреной, доехали до перекрестка; Лола попросила Ингрид притормозить и вытянула шею, чтобы прочитать название улицы.

– Мы в Монруже, на авеню Маркс‑Дормуа. Продолжай ехать прямо, и мы выедем к Сене. Я словно встретила старую подругу!

Ингрид с отсутствующим видом вела машину одной рукой. «Злодеи держали ее в отключке намного дольше меня», – подумала Лола. Классический прием: пытаются разговорить ту, которая, вероятно, больше знает, то есть бывшего комиссара; а когда ничего не выходит, пытают самую молодую у нее на глазах.

– Я оставила вазу на тротуаре и положила цветы обратно, Лола. Надеюсь, что это не слишком серьезно.

– Ты о чем?

– Я перебралась через стену кладбища, – сказала Ингрид немного сдавленным голосом. – Цветы и вазу я нашла на могиле. Грабить покойников не по мне.

– А угонять машины?

– Одно время в Лос‑Анджелесе я дружила с плохими парнями. Ты так и не сказала, куда мы едем.

– Не к себе домой. Там они нас быстро найдут.

– В больницу Святого Фелиция. Нам нужна медицинская помощь.

– Там мы привлечем к себе внимание. Особенно ты. В таком виде ты больше похожа на Пламенную, чем на Дизель. Едем к Диего.

– Но я грязная, от меня несет страхом! – возразила Ингрид, срывая с груди остатки липкой ленты. – Вообще‑то я не в себе. Я не боюсь и в то же время чувствую тревогу. Словно мой страх вцепился в кладбищенскую ограду и раскинул щупальца, чтобы свалить стену и сжать мне голову. Как будто между паникой и мною лишь шаткая кирпичная стена.

– Спокойно, Ингрид. Сейчас мы не можем вернуться домой. Тут ничего не поделаешь.

– Да, но к Диего…

– Ты можешь предложить что‑то получше?

– Нет,

– Тогда едем, детка. И в том, что мы провоняли страхом, нет ничего особенного. Эти два придурка перепугали меня насмерть.

– Правда?

– Еще бы.

– Я думала, что ты, когда была комиссаром полиции, попадала и не в такие переделки.

– Чего хуже, когда тебя пытаются заставить говорить, угрожая электрической дубинкой, ножом или пушкой. К этому не привыкнешь. Во всяком случае, теперь мы знаем, что Алис влезла во что‑то очень серьезное. Нам пришлось дорого заплатить, но информация того стоила.

– Может, нам лучше выбрать другую стратегию?

– По‑твоему, достаточно подбрасывать кости и смотреть, сколько выпадет?

– Да, я думаю.

– Можно вообще ничего не делать.

– Можно.

– Это тоже приходило мне в голову.

– И мне. Но это была бы трусость.

– Это уж наше дело, Ингрид.

21

А если бы нож перерезал ей артерию? Если бы ее сердце не выдержало электрических разрядов? А если бы, выделывая все эти трюки, она раскроила себе череп? Такие пируэты прекрасно смотрятся по телевизору или в кино, в жизни совсем другое дело. В реальной жизни прыжки мстительной газели слишком часто заканчиваются ударом об стену.

Лежа рядом с Ингрид на кровати Диего с пузырем на голове, Лола размышляла, уставившись в потолок. Такое положение давало ей преимущество: оно позволяло забыть про обои. Вереницы толстозадых амурчиков, вооруженных сердцами и стрелами. Неплотно закрытая банка краски, кисти, мокнущие в скипидаре, и кусок белой стены доказывали, что медбрат пытался в промежутке между двумя дежурствами привести квартиру в порядок. Одним ухом она улавливала обрывки разговора. Он больше походил на монолог, чем на беседу. Чтобы успокоить нервы, Ингрид непременно нужно было излить душу.