Лес снова вдохнул под ним. И глубже он ощущал пульс, как от огромного сердца.

— Что это за проклятие? — прошептал он. Фендрель учил его, что Ведьмин лес вырос от последних слов Жуткой Одиль за миг до того, как Избранный король отрубил ей голову. Но это не ощущалось как проклятие.

Лес был слишком… живым.

Фендрель обманывал его все эти годы? Или венатор-доминус не понимал до конца, что сдерживали чары его Барьера?

Террин шел по следу, оставленному венатрикс. Он уже отошел на милю от края леса. Как глубоко ее утащили? Он покачал головой, ощущая ужасное желание оглянуться. Посмотреть сквозь ветки, сумрак и лозы, поискать взглядом Великий барьер за спиной. Он сделал еще несколько шагов, желание в нем росло. Он почти дрожал от необходимости обернуться.

Наконец, выдохнув почти молитву, Террин развернулся, вытянув руку, чуть не выпустив свет. Он сжал кулак, подавляя залп.

Деревья сомкнулись за ним. Густые, как покрывало, лозы сплелись и мешали видеть. Весь лес изменился, поймав его.

Террин не мог дышать. Он скривился, готовый выпустить залп света. Но неужели он хотел использовать всю доступную силу, только чтобы проложить путь к безопасности? Не найдя венатрикс? Он бросит ее в этом ядовитом лесу? Хотя она могла быть мертва…

Но если она жива, и он отвернется от нее, он обречет ее на гибель.

Он с трудом сглотнул, горло сжалось и пересохло. А потом повернулся туда, где были следы венатрикс.

Лес закрылся и с той стороны. Он моргнул, увидел, как земля вздымается и опадает, как при глубоком дыхании. Деревья подползали ближе, кровь и заражение лились из их ран, лозы тянулись с их веток.

Он был в ловушке.

Глава 20

Айлет стала ощущать тьму. Не такую, как во сне или ночью. Это была знакомая тьма за ее веками. Она проснулась или почти проснулась, и ее сознание медленно возвращалось туда, где находилось ее смертное тело.

Она попыталась открыть глаза. Но не смогла. Веки были слишком тяжелыми, не слушались. И затылок болел. Она не позволила этому встревожить ее. Пока что. Айлет глубоко вдохнула, медленно выдохнула и снова попыталась открыть глаза. Опять не вышло, так что она попыталась поднять ладонь и потереть лицо.

Но она не ощущала руки. Она… ничего не ощущала.

— Ларанта? — позвала она в голове. Ответа не было. Она поискала на глубине, но там было мутно. Она снова попробовала пошевелиться, но конечности не слушались. Хоть Айлет ощущала тяжесть смертного тела, дух носил его как тяжелое свинцовое одеяние.

Ее отравили.

Кто-то дал ей парализующий яд, тот самый, которым она охотилась бы на захваченного Дикарем. Она была парализована и беспомощна.

Хоть паралич не давал телу двигаться, а глазам — открыться, другие ощущения возвращались. Она слышала знакомый стук, звук дождя на крыше. Она была хотя бы в доме. Айлет сосредоточилась как можно лучше, подумала, что лежала на твердой неудобной поверхности. Не кровать, а стол, наверное. И пахло неприятно. Гнилью.

— Нужно ее убить.

Сердце Айлет вздрогнуло от голоса — пронзительного мужского голоса, который прервался на кашель, не закончив говорить. Кашель длился какое-то время, почти заглушил звуки дождя. Когда кашель унялся, голос снова заговорил:

— Не вижу причины сохранять ей жизнь. Мы сможем собрать ее кровь.

— Мы не сможем сохранить ее свежей, — ответил шепот. — Кровь должна быть свежей. У нас нет сосудов из облидита. Они все в Кро Уэлх, если те проклятые венаторы их еще не уничтожили. Нет… она может быть нашим последним шансом. Нельзя так рисковать.

— Но и живой ее оставлять рискованно, — ответил мужчина.