– Лорен, – говорит Кирсти, – ты ведь позаботишься о себе, пока нас не будет?

– Ну конечно, со мной все будет в порядке. А что?

– Хочешь, мы привезем тебе уши Минни-Маус, как в прошлый раз?

Лорен пытается скрыть улыбку. Она смотрит на свои скрещенные ноги и молча кивает.

– Хорошо, я добавлю их в список покупок. А твоему отцу что-нибудь привезти? Может быть, и ему понравятся уши Микки-Мауса?

Лорен хихикает.

– Найл ведь знает, что ты здесь, не так ли?

– Угу.

– Хорошо, это я проверяю на всякий случай. У нас в холодильнике осталось довольно много продуктов. Пока нас не будет, они испортятся. Может быть, скажешь ему, чтобы он приехал и забрал?

Пока Кирсти говорит, малыш Льюис пытается схватить ее за волосы. Она шутливо отмахивается от его маленьких ручек.

– Окей.

– Билли сидит наверху и играет в футбол на компьютере. По-моему, он уже почти собрался. А я сейчас приготовлю чай. Выпьешь?

Лорен вспоминает отца: он выглядел так, будто слишком много выпил…

– Думаю, надо проверить, все ли в порядке с папой. Сегодня утром ему нездоровилось.

– О, неужели?

– Да.

– Он приготовит тебе что-нибудь поесть?

– Думаю, да.

– Я сделаю тебе бутерброд. Заберешь домой. Мало ли, вдруг проголодаешься по дороге.

– Спасибо.

– Твой папа вообще в порядке последнее время?

– Кажется, да. Вроде…

– Ты точно сможешь о себе позаботиться, пока нас не будет?

Лорен пытается улыбнуться.

– Не волнуйтесь, Кирсти…

Глава 3

Однажды он все здесь поменяет и переделает. По-своему. Он любит по вечерам сидеть с банкой пива и беседовать с Лорен о том, что собирается перекрасить стены или соорудить пристройку. Он спрашивает у дочери, что ему нового построить, и та неизменно отвечает: башенку, бассейн, библиотеку с потайной дверью, собачью спальню для Джеймсона. Однажды она попросила его соорудить горку, по которой она могла бы съезжать из окна прямо в сад. Он сказал, что построит ей домик на дереве, но так и не построил. Теперь он гонит прочь мысли о мастерской и о плотницком деле, о наждачной бумаге, о сверлах и молотках. Он гонит прочь все эти мысли, душит в зародыше. С годами он стал довольно искусным в таких делах…

Бывшая владелица дома из Лоуленда была права лишь в одном, по мнению Найла: она изменила название дома на Данскейт. До нее дом принадлежал дяде Алана Мэкки и был известен как Домик охотника.

Дядя Алана был охотником и сильно выпивал. Он рассказывал, что флигель, который теперь превращен в мастерскую Найла, когда-то был увешан ловушками и капканами, тушами животных и заставлен бочками с домашним пивом. Алан говорит, что ногти его дяди всегда были черными от засохшей крови и земли. Однажды ночью охотник взял топор, подошел к лестнице и разрубил ее на куски, которые затем сжег на костре.

Обстоятельства его смерти остаются неясными. Однажды вечером, в пабе, Найл спросил Алана, что все-таки стряслось с его дядей. Но Алан не ответил. Он молча допил свой эль, поставил пустой бокал на маленький круглый столик и вытер рот. Наступила тягостная тишина. Затем он поднялся со стула и стал одеваться. Перед тем как уйти, он бросил, что прошлое лучше не ворошить, не будить мертвецов. Тогда Найл подумал о тех, кто покоится в земле…

Чери, владелица бензоколонки, как-то рассказала Найлу, что охотник умер вскоре после того случая с лестницей. Наклонившись вперед над кассовым аппаратом, заклеенным рекламой лотереи, она одними губами произнесла: «повесился», слегка коснувшись рукой основания шеи.