– Не нравится? В детстве ты его любила. – Эд наклонился, взял вилку, подхватил кусочек омлета и поднес к моим губам. – Попробуй.

Одной рукой он держал столовый прибор, второй осторожно обхватил мой подбородок и повернул к себе лицом. Испуганный взгляд совестливого алкоголика начал метаться повсюду, старательно избегая голубых омутов напротив. Зато едва я заметила такие же небесно-голубые глаза Мики, смущенно покраснела, потому как очи подруги увеличились вдвое, демонстрируя крайнюю степень удивления.

– Кира, – ласково позвал Эд, – Киран, перестань смущаться, ничего страшного вчера не произошло.

И тут Мика грохнулась на пол. В буквальном смысле. На этот грохот я отреагировала испуганным вскриком, зато Эдвард спокойным:

– Микаэлла, что касается твоего поведения, мы обсудим его позже! – И опять обратился ко мне, причем снова очень ласково: – Кир, мне долго ждать?

И вот тогда я рискнула взглянуть на Эда. Наши глаза встретились. Он улыбнулся, и взгляд потеплел, после чего мне сообщили сакраментальное:

– Привет.

– Привет, – мгновенно опускаю глазки.

– Мы завтракать будем? – вопросил Эдвард.

– Я и сама могу, – буркнула я.

– Не сомневался, – сообщили мне и начали банально кормить с вилочки.

Уже успевшая взгромоздиться на стул Мика грохнулась повторно, глядя, как я послушно съедаю все, чем кормит Эдвард. Но на этот раз мы оба не обратили и малейшего внимания на сей инцидент. Ровно до того момента, пока на тарелке не осталась зияющая пустота…

– Понравилось? – выдохнул Эд, с улыбкой глядя на меня.

– Да… – Правда, вкус омлета я едва ли уловила.

– Кофе, – напомнил Эдвард и выпрямился.

Зазвонил телефон. Подхватив переговорник, Эд стремительно вышел из кухни. Едва он скрылся в дверном проеме, Микаэлла подалась вперед с жадностью оголодавшего удава и прошипела:

– Это что сейчас было?!

Смущенно пожав плечами, я решила, что самое разумное в данной ситуации – сказать следующее:

– Не знаю…

– Что? – Мика чуть ли на стол не взгромоздилась. – Что между вами двумя?! Я же вижу, как он на тебя смотрит!

Подругам врать нехорошо, но тут такое дело, что рассказывать подобное еще более некрасиво, и я соврала:

– Не помню… Ничего не помню…

И все бы ничего, но тут от дверей послышалось:

– Да неужели?

Густо краснея, я попыталась глотнуть кофе. Обожглась, едва не расплескав, почти уронила чашку на стол. Эдвард, стремительный и быстрый, успел подхватить ее, и кофе не пролился на меня же. Но лучше бы пролился, хоть был бы повод сбежать из-под пристального внимания голубоглазой семейки.

– Кир, – Эдвард присел на корточки, и рука его от чашки плавно двинулась к моей руке, – а ты совсем ничего не помнишь?

– Нет. – Но ладонь отдернула.

– Совсем-совсем ничего? – Его голос приобрел низкие вибрирующие нотки.

– Нет!

Я вскочила, стул за моей спиной грохнулся бы, но Эд его перехватил. Хитро улыбаясь, медленно поднялся, вернул стул на место, и все это не отрывая от меня насмешливого взгляда.

– Ну-ну, – загадочно произнес он, и снова оставил нас с Микой наедине.

Мы прислушивались к удаляющимся шагам ровно до тех пор, пока они еще были слышны, а после Микаэлла пошла в наступление:

– Последнее, что я помню, это как ты потребовала принести полотенце!

– Вместо этого ты почему-то пошла на кухню, – напомнила я.

– Пить хотелось. – Мика нахмурилась.

– А что произошло потом?

Подруга покраснела и прошептала:

– Эд в свою майку одел, перекинул через плечо и унес в спальню… И только голова коснулась подушки, я вырубилась… А ты что помнишь?

– Я?.