Айра Левин. Дочери Медного короля
Часть первая ДОРОТИ
Подумать только, дело было уже на мази, и вот эта идиотка ухитрилась все испортить! Волна ненависти захлестнула его, лицо исказилось. Слава Богу, в окружающей темноте это было незаметно. Она тихо плакала, прижавшись щекой к его плечу. Обнаженной кожей он чувствовал теплые слезы и горячее дыхание. С трудом подавил желание оттолкнуть ее. Заставив себя расслабиться, он обнял ее, погладил по спине. Его руки были, как лед, и спина показалась ему горячей. Он был весь в холодном поту, ноги дрожали. Это случалось с ним всякий раз, когда что-то непредвиденное заставало его врасплох. Подождав, пока дрожь прекратится, он поправил одеяло и шепотом произнес: — Слезами горю не поможешь. Она послушно постаралась успокоиться, судорожно вздыхая, вытирая глаза краем потрепанного одеяла. — Я плачу, потому что так долго молчала. Я давно знала об этом, проходили дни, недели, но я не хотела тебе говорить, пока окончательно не удостоверюсь… — А теперь ты уверена? Он говорил очень тихо, хотя в доме никого не было. — Да. — Сколько времени прошло? — Почти два месяца… Что нам делать? Она подняла голову. В темноте он почувствовал на себе ее взгляд. — Ты не назвала врачу своего настоящего имени? — Нет, что ты, но он, конечно, догадался об этом. Мне было так стыдно… — Если твой отец узнает… — Что нам делать? — повторила она. И вновь прижалась к нему, тревожно ожидая ответа. Он сел на постели, отчасти для того, чтобы придать убедительность своим словам, отчасти, чтобы отодвинуться от нее. — Выслушай меня, Дорри. Тебе хотелось бы, чтобы я сказал, что мы должны немедленно… прямо завтра пожениться. Поверь, мне этого хочется не меньше, чем тебе! — Она слушала его напряженно, не шевелясь. — Но если мы это сделаем — а я даже не знаком с твоим отцом — и через семь месяцев появится ребенок… Можешь себе представить, как он поступит? — Он не может нам помешать! Мне уже исполнилось восемнадцать, а больше никаких препятствий нет. Что он может сделать? — Я не имел в виду расторжение брака… — Тогда что? Что ты хочешь сказать? — Деньги! Вспомни, Дорри, какой человек твой отец, вспомни, что ты мне рассказывала о нем, о его суровости… Твоя мать оступилась… Он узнаёт об этом через восемь лет и разводится с ней, не думая ни о ее слабом здоровье, ни о вас. А к твоему поступку как он отнесется? Да ты просто перестанешь для него существовать… Он не даст тебе ни цента! — И пусть! Мне это совершенно безразлично! — А мне нет, Дорри. Не ради себя, клянусь тебе. Только ради тебя! Нам обоим придется оставить университет. Тебе из-за ребенка, а мне для того, чтобы зарабатывать. Но где? Без диплома… Кем я могу стать? Служащим? Рабочим? — Разве это имеет значение? — Имеет, да еще какое! Ты не можешь себе представить, до какой степени это важно. Тебе всего девятнадцать лет, и у тебя всегда были деньги. Ты не знаешь, что такое бедность. Не пройдет и года, как мы возненавидим друг друга. — О, нет… нет! — Хорошо, допустим. Мы слишком любим друг друга, чтобы ссориться. Но подумай только, как мы будем жить? В меблированных комнатах, питаясь макаронами семь дней в неделю? Видеть тебя в таких условиях и знать, что это по моей вине… — Он помолчал, потом тихо добавил: — Уж лучше застраховать свою жизнь и выброситься из окна… Она снова разрыдалась. |
