— Слава богам, что ты жива и здорова! — воскликнул Домициан, бесцеремонно заключая ее в объятья.

— Да-да, жива и здорова, — смеясь, подтвердила Марцелла и попыталась оттолкнуть его руки, которые уже пробрались под складки ее платья. Увы, у нее ничего не получилось. Домициан оказался на редкость силен. Не говоря ни слова, он стащил ее со скамьи на траву и проник в нее еще до того, как его губы жадно приникли к ее губам. Неожиданно на Марцеллу горячей волной накатилось желание. Обвив Домициана ногами, она рвала на нем тунику, а когда он попробовал поцеловать ее, впилась зубами ему в щеку. Затем перевернула его на спину и оседлала, словно хищница, едва ли не до крови царапая длинными ногтями ему грудь. Крик из его горла рвался к вечернему небу, а на губах Марцеллы играла — нет, не улыбка блаженства, на них застыл оскал похотливой самки.

— Ты моя, — приговаривал Домициан, крепко прижимая ее к себе, — ты моя.

Нет, это ты мой, мысленно поправила его Марцелла. Наконец она скатилась с него и поправила порванное платье.

Домициан. Сын Веспасиана. Чем ты можешь быть мне полезен?

Разумеется, ей следует проявлять осторожность. Действовать осмотрительно, не привлекая к себе внимания. Действительно, почему бы не попробовать? Потому что всякий раз, когда она пыталась играть в открытую, — будь то с мужем, с братом, с кем угодно! — на нее не обращали внимания. Да что там! От нее отмахивались, как от назойливой мухи, откровенно презирали. Разве она когда-нибудь добивалась своих целей честными способами? Ни разу. Только действуя исподтишка.

Солнце уже село, и на небе начали зажигаться звезды. На фоне черного бархата ночного неба они казались россыпью жемчужин над сияющим огнями городом. Рим. Город, в котором всего за один год сменились три императора. А ведь еще только весна!

Три императора. А почему не четыре? — задалась мысленным вопросом Марцелла. Нет, творить историю гораздо интереснее, чем просто записывать ее на свитке.

Часть III

ВИТЕЛЛИЙ

Апрель — декабрь 69 года нашей эры

Проживи он чуть дольше, его аппетиту было бы мало целой империи.

Глава 12

Корнелия улыбалась, а вот виновница торжества, Лоллия, была вне себя от ярости.

— Все, с меня довольно, — повторяла она, видя в зеркале, как рабыня поправляет складки на алом покрывале. — Это последний раз. Больше никаких свадеб. А Вителлий пусть покрепче держится за свой трон. Три мужа в течение одного года — это уж слишком!

Рабыня суетилась вокруг нее, но Лоллия продолжала хмурить брови и что-то возмущенно бормотать себе под нос. Корнелия откинулась на ложе, с улыбкой разглядывая голубой мраморный потолок и позвякивая браслетами на левом запястье. По случаю торжества она облачилась в ярко-желтую столу, руки вплоть до локтей унизала браслетами, а темные волосы убрала в прическу, которую держал сдвинутый на лоб золотой обруч. Как только до нее дошла весть, что Отон мертв, она тотчас же сбросила траур.

Она сидела в четырех стенах и даже успела соткать несколько кусков полотна, после чего, правда, распустила их на нитки собственными же руками, когда в атрии раздался крик, а за ним еще чьи-то голоса. Выронив из рук челнок, она испуганно бросилась на этот шум. В атрии она застала раба — он что-то невнятно рассказывал про сражение Отона и Вителлин при Бедриакуме. У ног его валялась корзина, а по полу раскатились фрукты, видимо, он выронил ее, когда со всех ног бросился в дом, чтобы поскорее поведать новость.

— О боги, — пробормотал Гай. — Сначала успокойся. Так что ты?..

— Живо говори! — приказала рабу Туллия, и тот мгновенно вытянулся перед ней по стойке смирно.