Марцелла не знала, смеяться ей или плакать, поэтому просто кивнула. На мгновение в глазах Отона промелькнула искорка страха, но его руки, сжимавшие ее, не дрогнули.

Он описал круг вдоль стен шатра и остановился у занавески, загораживающей вход в его спальню. Рядом с проходом, еле сдерживая слезы, стоял слуга с серебряным подносом, на котором лежали два кинжала.

— А, вот этот подойдет, мне кажется, — произнес император, внимательно выбирая. — Лучше заточен. Доброй ночи всем вам!

Марцелла не видела, как он умер. Она точно знала, что эту ночь Отон пережил. Несколько человек из числа его самых близких друзей всю ночь просидели у входа в его походную спальню, ожидая, что он их позовет. Но он не позвал. Только когда наступило серое туманное утро, оттуда донесся крик. Стражники бросились в опочивальню, но Отон был мертв. Кинжал точно пронзил его сердце. Он умер один. Марцелле казалось, что именно так он и хотел, зная, какая неразбериха начнется потом. Преторианцы предали его тело огню, чтобы Вителлий не смог надругаться над трупом врага. Некоторые из близких друзей Отона решили последовать примеру своего господина и тоже покончили с собой, чтобы не присягать новому императору. Солдаты недовольно ворчали, а остальные придворные в панике бросились обратно в Рим. От коронации до похорон жизнь императора была нескончаемым спектаклем. Но даже император имеет право проститься с жизнью без свидетелей.

Марцелла не могла припомнить подробностей обратной дороги в Рим. Луций остался в военном лагере, чтобы как можно скорее присягнуть на верность Вителлию, поэтому нашел первую попавшуюся повозку и заплатил за место для жены. Бесконечные изгибы дорог, молчаливые попутчики. Перед глазами Марцеллы, когда она пыталась вспомнить путь домой, вставали лишь смутные, туманные образы. Прошла неделя — а может две? — и она вернулась в Рим. Оглядываясь вокруг в поисках паланкина, она не сразу заметила раба своей семьи. В итоге в родной дом Марцелла попала, как и подобает знатной патрицианке.

— Слава Юноне, с тобой все в порядке! — воскликнула Корнелия, обнимая сестру, как только та показалась на пороге. Почти все семейство присутствовало при ее возвращении, но сестры и кузины сразу бросились к ней, и Марцелла с благодарностью упала в их объятия, едва ли не стыдясь того, что когда-то они ее раздражали.

— Мы поставили рабов высматривать тебя у всех городских ворот, как только до нас дошли новости…

— Ты цела! — радости Лоллии не было предела. — Я стерла себе колени в каждом храме города…

— Теперь уже не я, а ты самая сумасшедшая из всех нас, — Диана в порыве чувств бросилась ей на шею. От Марцеллы не скрылось, что на руках кузины прибавилось синяков. — Просто делай, как я, и улыбайся, когда они начтут читать тебе нотации. Их это просто бесит!

— Как хорошо, что ты снова дома, — улыбнулся Гай.

— Неужели ты готов ей попустительствовать? — фыркнула Туллия. — Надеюсь, ты осознаешь неосмотрительность своего приключения, Марцелла. Тебя ведь могли убить.

— Сожалеешь, что этого не произошло? — парировала Марцелла. — Тогда бы ты перекрасила мою комнату в омерзительный розовый цвет, которым ты уже изгадила весь дом.

— Она очень устала, дорогая, — прошептал Гай на ухо жене. — Возможно, она немного не в себе.