Корнелия с улыбкой предложила руку новоявленному начальнику своей личной охраны.

— Приветствую тебя на новой службе, центурион. Вверяю тебе заботу о жизни моего мужа.

— Это мой долг, госпожа, — ответил преторианец, почтительно склоняясь над ее рукой. Пальцы у него были сильные и загрубевшие. Это от того, подумала Корнелия, что ему часто приходится сжимать в них меч — меч, который теперь будет служить ей и ее Пизону.

Когда она и ее супруг, правда, порядком опоздав, вошли в ложу, Корнелии бросилось в глаза выражение на лицах гостей, их придирчивые взгляды. Они оценивали ее цветы, ее вино, ее преторианцев… ее мужа.

Поклоны сделались ниже, улыбки наполнились подобострастием, в голосах звучали нотки уважения.

Семейство в полном сборе представляло собой внушительную картону. В ложу к Корнелии и Пизону, которого в последнее время дарил благосклонностью сам император, пожаловали даже самые дальше родственники, которых Марцелла не видела уже много лет. Пизон был явно доволен, хотя выглядел немного смущенным. Корнелия же держалась с таким видом, будто ее особу всю жизнь охраняли преторианцы. Лишь на лице у Туллии было написано ее обычное недовольство всем и вся.

— К чему эти орхидеи? — услышала Марцелла ворчливый голос золовки. — Я могла бы подсказать ей, что плющ и розы способны лучше подчеркнуть осеннее настроение.

— Лишь в том случае, если бы она попросила у тебя совета, — повернулась к золовке Марцелла. — А зачем это Корнелии? Зачем ей советоваться с тобой? Ей и так, без посторонней помощи, удалось затмить тебя.

Туллия ничего не ответила и лишь с оскорбленным видом пригубила кубок. Марцелла отошла от нее и тотчас увидела знакомую фигуру.

— Марк! Мы так давно не виделись с тобой! Как я рада нашей встрече!

— Марцелла! — над ее рукой склонился сенатор Марк Вибий Август Норбан, бывший муж Туллии и дальний родственник Корнелиев. А также внук императора Августа, хотя и рожденный вне брака. Не удивительно, что Марцелла видела в нем истинные императорские черты. В окаймленной пурпурной полосой сенаторской тоге Марк Норбан был воплощением истинного величия и благородства. Такой как он вполне достоин того, чтобы его высеченная из мрамора статуя украшала собой зал сената. А еще с ним было интересно беседовать. Сенатор был единственным из немногих родственников, с кем она могла общаться.

Марцелла снова улыбнулась. От нее не скрылось, что Марк одобрительно посмотрел на нее. Она же мысленно похвалила себя за то, что надела светло-розовую столу, собранную, подобно изысканным узорам храмовой колонны, десятками изощренных складок. Никаких драгоценностей… Луций еще в прошлом году забрал у нее последнюю нитку жемчуга, чтобы вручить его в качестве подношения губернатору Нижней Германии. Впрочем, Марцелла знала, что ей не нужны украшения, чтобы на нее обратили внимание. И подумаешь, что ее оливковая кожа не может и близко сравниться с румяным лицом Лоллии, а волосы, цветом напоминающие темно-бурую опавшую листву, не идут ни в какое сравнение с густыми, темными и волнистыми волосами Корнелии, не говоря уже о том, что чертам ее лица далеко до изящества красотки Дианы! Зато Марцелла по праву считала себя обладательницей самой красивой груди из всех женщин их семьи.

— Возможно, даже из всех женщин Рима, — с нескрываемой завистью вздыхала Лоллия. — Я бы многое отдала за то, лишь бы только иметь такую фигуру, как у тебя.

Как показалось Марцелле, даже такой благовоспитанный человек, каким несомненно был сенатор Марк Норбан, и тот не удержался и окинул ее оценивающим взглядом.