Спальню заполонило буйство красок, повсюду разбросаны развернутые рулоны шелка, служанки сновали по всей комнате с булавками и мотками тесьмы. Марцелла жестом отвергла отрез шелка кораллового оттенка, который предложила ей рабыня. — Нет, это слишком броско. Давай посмотрим этот бледно-желтый.

— А вот я назвала бы Корнелию счастливой. Пусть она не стала императрицей, но у нее по крайней мере была трагическая любовь. — Лоллия покрутилась перед зеркалом, придирчиво разглядывая новую столу из бледно-розового шелка, расшитую жемчугом. — Слишком простенько…

— Что ты имеешь в виду под трагической любовью? — спросила Марцелла, поднимая руки, чтобы служанка могла приложить к ней кусок желтого шелка. — В ней нет ничего трагического, кроме конца. Они с Пизоном просто были счастливы.

— Да, я тоже так думаю. Но императору непременно нужен наследник, — ответила Лоллия и, сбросив с себя бледно-розовый шелк, голая прошла к столику. — Попомни мои слова, пару лет проходив в имперском пурпуре, Пизон развелся бы с Корнелией и женился на какой-нибудь юной особе со свежим личиком, которая нарожала бы ему кучу сыновей.

— Нет, он бы так не поступил. Он мог бы, следуя примеру Гальбы, кого-нибудь усыновить. Никто из наших императоров еще не передавал трон собственным сыновьям.

— Верно. И мы видим, к чему это нас привело. Повсюду убийства и измена. — Лоллия нахмурилась, глядя на свое нагое отражение в зеркале. Все та же гладкая розовая кожа, непокорные рыжие локоны беспорядочно разметались по плечам. Марцелла тоже посмотрела на свое отражение. Высокая фигура в желтом шелке, скорбные морщинки между бровей. Это постарались Луций и Туллия, неприязненно подумала она.

— Уверяю тебя, — продолжила Лоллия, — Корнелия могла бы стать прекрасной императрицей, но вряд ли бы долго занимала это положение. Через год-два в сенате начались бы разговоры о том, что император, у которого есть сыновья, принес бы в жизнь империи спокойствие. Сенаторы стали бы шептаться о том, что для этого лучше иметь кровных сыновей, а не приемных, о том, на какие жертвы император должен идти во имя благоденствия Рима. Ты думаешь, Пизон отказался бы?

— Откуда нам знать, — ответила Марцелла и посмотрела на служанку, которая была занята тем, что обметывала подол ее платья. — Мне кажется, по всему подолу нужно пустить больше вышивки.

— О, Корнелия это прекрасно знает, — возразила Лоллия. — Но теперь Пизон мертв, так что она может делать вид, будто ничего такого никогда не было бы. Она будет утверждать, что Пизон стал бы императором, равным по своему величию Божественному Августу, а она — его Августой. На самом же деле он был всего лишь мягкотелым и скучным человеком. А ее отличала жажда власти, которой с лихвой хватало на них обоих, — сказала Лоллия и пожала плечами. Служанки тотчас окружили ее и принялись примерять на ней светло-зеленый шелк, расшитый золотыми цветами и виноградными гроздьями. — Подозреваю, что ей сейчас нужен хороший жеребец.

Марцелла с упреком посмотрела на кузину. Та смотрелась в зеркало, пока служанка булавками закалывала на ее плечах столу из желтого шелка.

— Ты не слишком добра к Корнелии.

— Я не люблю, когда меня называют шлюхой лишь потому, что я вышла замуж за брата Отона, — отозвалась Лоллия и, помолчав, добавила: — Из-за прихотей Нерона мы потеряли твоего отца. Ты ведь знаешь, как легко после этого лишиться всего остального. Отону ничего не стоит отобрать наше имущество и отправить нас в ссылку. Он обаятелен, но неизвестно, в каком настроении он может проснуться завтра, что на него найдет. Я почти каждую ночь стою на коленях перед мужем, его братом, уверяя в преданности нашей семьи Отону, но это не делает меня шлюхой.